Бессердечный магнат - Надежда Юрьевна Волгина

по больнице гуляли сплетни, что якобы вляпалась она во что-то нехорошее. И почему люди в первую очередь думают о плохом?

Не ответить и сейчас Зоя не рискнула.

– Вер, я была там, где меня уже никогда не будет, – посмотрела она на подругу, не в силах побороть мгновенно родившуюся грусть. – Это место было… волшебным, и именно оно так сильно изменило меня.

Сначала Вера смотрела на нее, открыв рот, и неподдельное удивление светилось в ее глазах. А потом она рассмеялась.

– Ну ты сказанула! – никак не могла перестать смеяться Вера. – Знаешь, что я представила? Замок, башню и тебя в этой башне. Рапунцель, блин!.. – снова покатилась она.

Что ж, помнится Зоя и сама себя сравнила с этим сказочным персонажем. И ведь принц все это время был рядом с ней, только она об этом даже не догадывалась.

Ответить Зоя не успела – ожил селектор и прогремел в сестринской: «Третья бригада, на выезд!»

– Мне пора, – встала Зоя.

Она надела теплую форменную куртку и взяла с полу чемоданчик. Конец октября выдался по-зимнему холодным. Снега еще не было, но им уже пахло в воздухе, и дул ледяной ветер. Бригады скорой помощи уже перешли на зимнюю форму.

– Давай, Зойка! – махнула ей Вера. – Пересечемся…

Их традиционное прощание. Порой даже пяти минут не получалось посидеть, так много было вызовов. Сегодня день выдался не такой напряженный, и пили чай они с Верой аж полчаса.

– Куда едем? – спросила Зоя у водителя, как следует закутавшись в куртку.

Как обычно в машине было холодно. Немногим теплее, чем на улице, да и то только потому что тут не дул ветер.

– В элитный поселок, однако. К кому-то из богатеев, – хмыкнул водитель.

Ну а что, они такие же люди, как сейчас наверняка знала Зоя. Была она знакома с одним таким… Нет, эти мысли прочь из головы! – привычно приказала себе. Лучше думать отстраненно. Богатым людям тоже порой требуется срочная помощь обычных людей, как вот сейчас.

Когда машина скорой помощи свернула на смутно знакомую дорогу, подозрения только зашевелились внутри Зои. А вот когда они остановились у знакомых ворот, сразу же принявшихся разъезжаться в стороны, не заставило себя ждать и волнение.

Она уже была тут, хоть всего единожды. Тогда сад выглядел праздничным и красивым. Сейчас же показался Зое печально-унылым. А подъезжали они к дому отца Морозова.

– Кто болен? – догнала она врача.

– Мужчина. Средних лет. Наверное, хозяин… Что-то с сердцем, звонила горничная.

Встретила их женщина лет пятидесяти, очень взволнованная. Зоя уже сама не находила себе места, понимая, что беда случилась с Игнатом Матвеевичем. И вспоминала она его таким, каким видела на праздновании его юбилея – сильным и уверенным в себе. В мужчине, что лежал на диване и тяжело дышал, она его даже сразу не признала.

Врач их бригады уже задавал вопросы и заполнял историю вызова. Зоя же первым делом измерила давление пациенту.

– Сто шестьдесят на сто, – сообщила она врачу.

– Криз у вас, голубчик, – кивнул он.

– А ведь я вас знаю, – проступило узнавание в глазах больного.

– И я вас, Игнат Матвеевич, – благодарно улыбнулась ему Зоя.

Даже странно, что он узнал ее в такой одежде, да еще и в вязаной шапочке.

– С моим сыном вы, надо полагать, расстались? – задал он новый вопрос.

– Вам нельзя сейчас говорить, – предупредила Зоя. Да и она не знала, что можно ответить на его вопрос, ведь с его сыном она никогда и не встречалась, как и не была его девушкой.

С сердцем у пациента все оказалось хорошо, и Зоя немного перевела дух. Приступ был вызван высоким давлением, но они его быстро нормализовали.

– Зоя… – позвал ее Игнат Матвеевич. – Не могли бы вы задержаться?

– Сейчас не могу, я на смене.

– А если я попрошу вас приехать ко мне вечером?

– Моя смена заканчивается в девять, – предупредила она.

– Вот и приезжайте сразу после смены. Я вас буду ждать.

Манера говорить у отца напомнила манеру сына. Морозов тоже даже когда просил, делал это довольно властно. Теперь понятно становилось, от кого у него это.

Глава 44

Двумя неделями ранее…

Море штормило уже пятый день, и дул сильный ветер. Иван сидел на веранде своей виллы, пил кофе и наблюдал за стихией, что разыгрывалась в каких-то тридцати метрах от него. От бушующего моря его отделяла лишь узкая полоса пляжа.

Когда-то он влюбился в эту виллу, увидев ее на фотографии. Прошлый хозяин выставил ее на продажу по довольно высокой цене, но Ивана это не смутило. Он купил ее дистанционно, а когда через пару месяцев приехал в Пуэрто-Рико, то влюбился в это место окончательно.

Остров, конечно же, был густонаселен, но ближайшее жилье находилось от виллы в двух километрах. И сто соток земли вокруг виллы принадлежало ему лично. Создавалось впечатление, что сидишь на необитаемом острове, и никто не сможет нарушить плавное течение твоих мыслей. Лишь ты и море – всегда одно и то же, но каждый день разное. И наблюдать за ним Иван не уставал.

Жалко только приезжать сюда так часто, как хотелось, не получалось. В Пуэрто-Рико он наведывался не чаще раза в год и всегда не больше чем на неделю-две. Все остальное время вилла пустовала, а в порядке ее поддерживали нанятые Иваном люди. В свое отсутствие он разрешил жить на вилле семье домработницы, но с условием, что когда он приезжает, никого, кроме нее и него, в доме находиться не должно. Это место Иван считал своим личным раем.

Раем остров и был, но раньше. Сейчас же он превратился для Ивана во что-то вроде исправительной колонии, куда сам себя отправил, чтобы привести в порядок мысли, выкинуть из головы все лишнее, сосредоточившись на главном.

Но вот беда – Иван теперь уже не понимал, что для него является главным. Раньше он думал, что его бизнес… И что? За годы упорного труда он сколотил огромное состояние. Накупил недвижимости. Даже в золотые слитки вложил деньги. А зачем? Зачем ему столько, если живет он один, и даже сам не успевает пользоваться всеми благами?

В этом году ему исполнилось тридцать три. Говорят, это возраст Христа. То, чего человек достигает к этим годам, остается уже с ним навсегда. Ну а если не достиг ничего, то самое время начинать все с чистого листа.

И только тут, на пустынном пляже, рядом с бескрайним океаном Иван понял, что не достиг ничего. А всё то материальное, что имеет,