Джено и белая руна золотого сокола - Муни Витчер

Ранья Мохатдина

Мадам Крикен спала в кресле-качалке со своим котом на руках и не увидела пергаменты и записку.

У Раньи сердце билось как бешеное, когда она поднялась по лестнице, чтобы бросить вызов Ятто. На четвертом этаже, на маленьком разводном мостике ее ждала она — мисс Баттерфляй О'Коннор.

У нее был демонический взгляд, а в руках она держала черный стеклянный флакончик с Фальшивой кислотой, ядом, сводящим с ума и вызывающим симптом под названием «глупус смехус». Каждый, имевший контакт с этой жидкостью, моментально тупел.

Ранья решила встретиться лицом к лицу с соперницей. Она надеялась, что и фон Цантар выйдет из своего жилища, чтобы она могла открыто сразиться с обоими.

Через несколько секунд жестокие намерения ирландской мудрой вылились во вполне ожидаемое действие: Баттерфляй плеснула Ранье в лицо Фальшивую кислоту. Прекрасная арабка попыталась закрыться руками, но было поздно. Яд проник в ее кожу и разрушил ее разум. Вместо того чтобы плакать, она начала смеяться. Смеяться как сумасшедшая. Ее голос эхом разнесся в тишине Аркса. Мисс О'Коннор погубила ее. Такая тупая, такая бестолковая Ранья уже не могла оставаться рядом с суммусом.

С ее карьерой сапиенсы было покончено.

На рассвете звон одной парасферы добавился к эху от хохота Раньи, все еще бродившей по коридорам Аркса. Со спутанными волосами, в порванном платье и с искаженным от смеха лицом она слонялась из комнаты в комнату, выкрикивая бессмысленные слова.

Вырванные из сна, некоторые псиофы возмущались и требовали уважения, однако ни один даже не поинтересовался, кто вызвал такой беспорядок.

Быстро промчалась парасфера, пересекла маленький разводной мостик на четвертом этаже и уткнулась в дверь Ятто фон Цантара. Суммус спал в своей комнате после ночи, проведенной в поисках следов гербария и П. А. В.

В четыре он разрешил Ранье пойти на встречу, назначенную ей мисс О'Коннор, конечно же не подозревая о том, что может случиться.

Утром, около половины седьмого, музыкальная шкатулка продолжала играть, разбудив Ятто в дурном настроении. Он встал с полузакрытыми глазами и пошел узнать, кто же отправил записку в такой час.

То, что он прочитал, привело его в бешенство!

Мой суммус!

Сегодня ночью произошло страшное событие. Ранья сошла с ума. Я застала ее смеющейся и прыгающей перед Гиатусом. Боюсь, она привела в действие какую-то странную магию, которая заставила исчезнуть в зеркале слепую антею Суоми Лиекко. От девочки не осталось и следа. Только на полу лежит ее белая трость. Срочно требуется твое присутствие.

Твоя преданная Баттерфляй

— Ранья помешана? Суоми поглощена Гиатусом? — воскликнул фон Цантар, быстро натягивая на себя синий халат. Шум разбудил и Ре, который замахал крыльями, издав тревожный крик, в своей клетке, накрытой черным полотном.

— Перестань, я сейчас не могу думать о тебе, — заорал суммус, открывая ухотрубы и микровещатели.

Ятто в мгновение ока вылетел из комнаты и включил головокружитель, известив Баттерфляй, что вот-вот будет.

Они встретились перед Противоречивыми Утверждениями, разговаривая шепотом при свете свечей, чтобы не вызвать подозрений у псиофов и антеев. Мисс О'Коннор необыкновенно выразительно изложила свою лживую версию и убедила Ятто, что Ранья натворила бед, неумело воспользовавшись магопсихическим искусством.

— Она думала оказать тебе услугу, уничтожив Суоми, — сказала ирландская мудрая, притворяясь, что сильно огорчена. — Не могла же эта антея просто так явиться в аудиторию тонкой мысли в разгар ночи. Ты же знаешь, она только на втором уровне и не может вызывать привидений. Думаю, это Ранья притащила ее туда…

— Невероятно! От Раньи я такого не ожидал. Она всегда была очень предусмотрительна и старательна. Ты не видела у нее в руках пергаментов? — Фон Цантар смотрел Баттерфляй прямо в глаза.

— Нет. Твои пергаменты, суммус? Секретные? Надо было доверить их мне. Я тебя никогда не разочаровывала. — Баттерфляй показала тем самым свою очевидную зависть к Ранье.

— Не ври! Это ты истинная виновница! Ты допустила все это! — обвинил ее Ятто, похолодев. Его белая как молоко кожа, казалось, стала прозрачной.

Мудрая стойко выдержала его взгляд:

— Я тебе никогда не солгу. Ты знаешь, как сильно я тебя уважаю.

Но суммус почувствовал, что она говорит неправду.

— Ревность! Зависть! Ты испытываешь их к Ранье. Я чувствую. — Голос Ятто сделался глухим, а белые и черные волосы стали извиваться как змеи.

— Да, мне было неприятно, когда в последнее время ты предпочитал ее мне в своих магопсихических экспериментах. Но это твое право. Я подчиняюсь твоей воле. И не сделала ничего плохого. Ранья сошла с ума и все. — Баттерфляй опустила глаза и задрожала.

— Посмотрим! Идем в мегасофию, она сейчас там. — С этими словами суммус силой потащил мисс О'Коннор за собой.

Сидя в одном из красных бархатных кресел на первом ряду, юная арабка пялилась на пьянсерено и бормотала, жестикулируя, словно перед ней кто-то был. Когда Ятто подошел к ней, Ранья принялась смеяться и пронзительно кричать.

Баттерфляй заткнула уши, в то время как Ятто обескураженно наблюдал за поведением той, которая еще недавно была его любимицей. Он вытянул руки, возложив их на растрепанные волосы несчастной, и в разные стороны полетели искры.

— Безумие! Что же на тебя нашло? Почему ты разозлилась на Суоми? И где два пергамента? — спросил Ятто, надеясь на ответ, которого так и не последовало.

Ранья Мохатдина встала с кресла и начала танцевать, напевая забытые мелодии. Заметив мисс О'Коннор, она перестала смеяться, свернулась клубочком у сцены мегасофии и погрузилась в молчание.

— Необходимо что-то предпринять. Мы не можем допустить, чтобы псиофы и антей увидели ее в таком состоянии, — сказала Баттерфляй.

— Отведем ее к Бендатову. Он ее вылечит. К тому же надо вернуть Суоми, но это я доверяю тебе. Зеркало Гиатус — твой инструмент. У меня есть другие дела, — сказал фон Цантар, поспешно удаляясь.

Ятто понял, что потерял ценную помощницу и что поиск гербария может быть сорван.

Более того, куда-то подевались пергаменты, и существовал риск, что формула клонафорта будет открыта кем-то из псиофов.

С сомнениями и подозрениями, разъедающими его ум, суммус пришел к Стасу, чтобы объяснить ему, что случилось. Когда он открывал дверь в Клинику неопределенности, прозвучал соусосвист.

Было уже семь часов, а завтрак никто не приготовил!

Джено внезапно проснулся: занятие по вещим снам было замечательным, хотя и тяжелым. Он подождал несколько минут, пока принесут поднос, но легких шагов Раньи в коридоре не было слышно.