Принцесса - Анастасия Малышева

— Я весь день выглядела, как дура?— я грустно улыбнулась, глядя мимо брата.

— Вовсе нет!— он экспрессивно мотнул головой.— Все во дворце хотели оградить тебя. Хотели, чтобы эта новость оказалась не такой шокирующей,— он снова вздохнул.— Для многих во дворце её смерть…

— Не надо, Терион,— я качнула головой, останавливая объяснения, и повернулась к нему лицом.— Я не хочу сейчас об этом. Мне… Надо привыкнуть,— глухо закончила, опустив взгляд в пол.

— Да, разумеется,— брат осторожно погладил меня по плечу.— Просто знай, что если надо — я всегда готов тебя выслушать.

Он неуклюже обнял меня и, бросив взгляд в сторону окна, коротко поклонился, прежде чем уйти.

— Учитель?

Я даже не удивилась, обнаружив магистра Виарно около дверей своей комнаты. Он выглядел хмурым и встревоженным, но и на его лице не видно было тоски. Впрочем, здесь мы на равных — истинные чувства под замок, а внешне всё должно быть в пределах нормы. И меня ведь Сима учила тому же. Но я даже представить не могу, насколько сейчас тяжело ему.

— Доброго здравия, Ваше Высочество,— придворный маг коротко кивнул.— Извините, что сегодня наши занятия не состоялись, но…

— Я всё понимаю,— я тихонько вздохнула.

— Это вам, Ваше Высочество.

Виарно протянул мне запечатанное письмо, но не привычного белого, а синеватого оттенка.

Бумага была непривычно гладкой наощупь, и держала я его с опаской. Тем более, что никаких надписей на нём не было. Так же как и печатей или каких-то других пометок.

— Что это?

— Это письмо,— магистр замялся.— Для тебя. От Симоны. Прощальное.

До этого момента во мне ещё жила надежда, что магистр пришёл меня обнадёжить, сказать, что всё не то, чем кажется. Но теперь она растворилась, оставляя горькое послевкусие, что это не сон, а реальность. И, хочу я того или нет, мне придётся к ней привыкать.

— Спасибо, магистр,— я не удержала тяжёлого вздоха.

— Выше нос, Ваше Высочество. Пока мы живы — всё можно исправить.

— И то, что случилось с Симоной?— я покачала головой.

Магистр открыл рот, но закрыл его, очевидно не найдя подходящих слов. Да и что вообще можно сказать в подобной ситуации?

— Тем не менее, принцесса. Понимаю, что сейчас мои слова вам покажутся жестокими,— он вздохнул.— Но не вздумайте впадать в уныние! Симона бы не одобрила подобного.

— Я… Я учту, магистр.

Я поклонилась глубоко, искренне благодаря и за письмо, и за совет, и, особенно, за то, какими словами он был высказан. Я воочию услышала интонации Симы, говорящей эту фразу, и увидела, как осуждающе она качает головой.

— Завтра занятия будут, как и положено. Не откладывайте чтения письма, Ваше Высочество,— магистр глубоко поклонился, прежде чем уйти, оставив меня в одиночестве.

Комната встретила меня тишиной, которая теперь казалась тяжёлой и ощутимо давила на плечи. Ещё и письмо это в руках… Оно жгло руки и глаза, безмолвным напоминанием о случившемся.

Одна часть меня жаждала прочитать его скорее. Не то что прочитать, даже скорее впитать последние слова Симоны. Отпечатать их где-то внутри, чтобы всегда помнить. Но… Я боялась. Словно пока письмо запечатано — всё не по настоящему. Словно сейчас я ещё могла надеяться, что Сима где-то, не важно где, не важно как далеко, но — живая.

Гостиная казалась тусклой — служанки не догадались открыть шторы. Или, может, нарочно не стали этого делать, поддерживая траур?

Думать об этом не хотелось. Хотелось вернуться хотя бы на день, на неделю назад. Извиниться за резкие высказывания, и, может, совершенно не-аристократично, не подобающе принцессе, но позволить себе обнять нянюшку.

Я вздохнула и моргнула, понимая, что в задумчивости пришла в крохотную комнатку Симы, и против воли улыбнулась.

Несмотря на слякоть февраля за окном, здесь всё дышало поздней весной. Даже, может, жарким летом.

И солнце светило ярко, весёлыми солнечными зайчиками прыгая по стенам, и цветочному покрывалу на кровати. Бликами отражалось от кованных боков шкатулки — единственного предмета, выбивающегося из обстановки своей изысканностью.

И ни малейшего намёка на случившееся. Как будто Сима просто вышла из комнаты ненадолго и в любой момент вернётся. И отругает меня за то, что я сюда пришла…

Я опустилась на постель и в замешательстве посмотрела на письмо.

Руки подрагивали, и пальцы не слушались. Я несколько раз моргнула и протёрла глаза, избавляясь от взявшейся из ниоткуда пелены, прежде чем надорвать бумагу.

Листок легко развернулся в руках и я нервно сглотнула, прежде чем решиться и опустить взгляд на такие знакомые буквы, которые почему-то плыли перед глазами.

«Девочка моя. Моя дорогая Мия…»

Я невольно шмыгнула носом. Сима редко называла меня так, но… Она была единственной, кто вообще осмеливался упоминать моё имя.

«Прости меня, моя девочка… Я подвела тебя… Я была слишком неосторожна… Прости, что покидаю тебя. Прости, что и я покидаю тебя…»

Буквы расплывались, а в груди что-то беззвучно трещало, прорываясь наружу с тоскливыми подвываниями. Слёзы текли рекой, мешая смотреть.

Я рыдала, уткнувшись в собственные колени.

И никого не было рядом чтобы меня поддержать. Успокоить…

Теперь я осталась совсем одна.

* * *

— Это какой-то бред,— Лерион с силой сжал переносицу.— Я до сих пор не могу понять, что… Как это вообще произошло! Мишель,— он поднял на друга усталый взгляд, в котором плескалась надежда.— Ты можешь объяснить мне… Ты уверен, что Симона… Мертва?

Виарно опустил взгляд и нервно одёрнул манжеты рукавов.

— Вы опять, Ваше Величество?— он дёрнул кадыком и отвернулся лицом к окну.— На месте… Смерти…— он гулко сглотнул.— Была найдена её одежда и… Пепел,— это слово он буквально выдавил.— И кольцо, которое совершенно точно принадлежало ей… Каких ещё доказательств вам надо?

Последние слова звучали совсем глухо, и Лерион почувствовал укол совести — ведь он знал об особенном, чересчур трепетном отношении своего друга к няне дочери. Но именно последний факт не позволял отстраниться. Если бы погиб кто угодно другой, короля бы устроило просто узнать о результатах расследования. Но смерть Симоны — няни младшей дочери и близкой подруги умершей супруги,— требовала особого внимания!

— Извини,— совершенно искренне произнёс король, вздыхая.— Тогда, быть может, есть какой-то способ узнать о причинах? Мы ведь не можем просто спустить это на самотёк. В конце-то концов, она была близка к нашей семье! Должно же быть хоть что-то!..

Лерион даже стукнул по столу, в порыве чувств. Хмурый взгляд монарха обещал громы и молнии на головы тех, кто виновен в произошедшем.