Дочь убийцы - Джонатан Келлерман

– Привет, – поздоровался мужчина. – Помнишь меня?

– Вы меня привезли.

– Точно, – улыбнулся соцработник. – Я Уэйн. Мне сказали, что ты осваиваешь программу повышенной сложности. Значит, все хорошо?

– Да, сэр.

– Тебе нравится читать книги… и учиться, да?

– Да.

– Вот и хорошо. – Кнутсен принялся теребить свой «хвост». – Тогда я буду называть тебя Великолепная Грейс. – Он захлопал глазами и протянул руку, словно хотел погладить девочку по голове, а потом быстро отдернул. – Да, это здорово. Я имею в виду, что ты любишь учиться. Вероятно, я могу обратиться к тебе за помощью.

– В чем?

Уэйн рассмеялся.

– Я просто шучу.

– Юридический факультет? – спросила Блейдс.

Мужчина посмотрел на пустыню, и его лицо стало серьезным. Потом он пожал плечами:

– Ты сообразительная… Да, юридический факультет, хотя это очень непросто. Я целый день работаю, вечером иду на занятия, а книги не такие интересные, как те, по которым учишься ты. – Он вздохнул. – В твоем возрасте я был таким же. Любил учиться. Но теперь… Если б я мог посвящать все время занятиям, то, наверное, добился бы большего. Но я учусь по вечерам, и мне приходится довольствоваться неаккредитованным учебным заведением. Это означает, что оно не самое лучшее, и мне очень повезет, если я преодолею барьер – экзамен на адвоката. – Соцработник не отрывал взгляда от пурпурного песка. – Мне потребуется время, чтобы закончить учебу. Если я вообще ее закончу.

– Закончите.

Уэйн потер нос, повернулся и задумчиво посмотрел на Грейс.

– Значит, таково твое предсказание?

– Да.

– Почему?

– Вы этого хотите.

– Хм. Знаешь, иногда я в этом не уверен… В любом случае продолжайте удивлять нас, мисс Грейс. У тебя есть ресурсы – я имею в виду мозги. Это дает тебе преимущества в этом безумном мире, даже несмотря… – Кнутсен покачал головой. – В общем, ты в хорошей форме, детка.

Блейдс промолчала.

– Это называется комплиментом, – сказал Уэйн.

– Спасибо.

– Ну да… Тебе действительно здесь нравится?

– Да.

– Рамона… Она хороший человек. Не может отказать несчастному ребенку. Таких, как она, немного. Вот почему я подумал, что здесь тебе будет хорошо.

– Спасибо.

– Мне кажется, ты это заслужила. После всего, через что тебе пришлось пройти.

Такой вещи, как «заслужила», не существует.

– Спасибо, – снова поблагодарила Грейс.

– В общем, – сказал Уэйн, – я рад, что мы смогли поболтать… Послушай, вот моя визитная карточка, и если когда-нибудь тебе что-то понадобится… Хотя вряд ли – Рамона говорит, что ты чертовски самодостаточна и умеешь позаботиться о себе.

Он по-прежнему объяснял фразы, которые Блейдс уже понимала, как большинство взрослых. Единственным, кто не считал ее тупой, был Малкольм Блюстоун. Разве что в самом начале, когда тоже слишком много объяснял. Но потом он каким-то образом вычислил, что понимает Грейс.

Толстые пальцы Кнутсена протягивали ей визитную карточку. Девочка взяла ее и в третий раз поблагодарила соцработника, надеясь, что разговор закончится и она может пойти в дом и вернуться к книге о бабочках и мотыльках.

Danaus plexippus. Монарх. Картинка, где облако оранжево-черных насекомых кружилось над крышей, побудила Грейс посмотреть в словаре слово «монарх».

Суверенный правитель. Король или королева.

Блейдс не видела в бабочках ничего королевского. Она назвала бы их «тыквенными мотыльками». Или «огненными бабочками» – что-то вроде этого. Может, ученый, который дал им название, чувствовал себя большой шишкой, когда…

– Не нужно благодарить, я просто делаю свою работу, – сказал Уэйн.

Тем не менее он улыбался и выглядел довольным.

Если сделать так, чтобы люди были довольны собой, они не будут тебя беспокоить.

Грейс улыбнулась в ответ. Подмигнув ей, Кнутсен повернулся и зашагал к машине.

Когда он уехал, девочка посмотрела на его визитку.

Первая корзина для мусора попалась Грейс в углу гостиной – именно туда и отправилась карточка.

* * *

Визиты Малкольма Блюстоуна были нерегулярными, но Грейс с нетерпением ждала их, потому что он привозил новые учебные материалы, книги, а самое главное, старые журналы. Больше всего девочку привлекала реклама, все эти фотографии и рисунки, которые объясняли ей, как устроен мир.

Журналы попадались самые разные. Малкольм тоже был ненасытным читателем – возможно, именно поэтому он ее и понимал.

Журнал «Реалите», похоже, предназначался для людей, которым нравилось жить во Франции, у которых было много денег и которые ели странные блюда.

«Дом и сад» рассказывал о том, как сделать красивым свой дом, чтобы люди тебя полюбили.

«Популярная механика» и «Популярная наука» учили делать устройства, которые, вероятно, тебе никогда не понадобятся, и рассказывали о фантастических вещах, которые когда-нибудь появятся, но пока не появились, – летающих автомобилях и кинотеатрах, в которых через отверстия в стенах в зрительный зал проникают запахи.

Однажды, когда Грейс прочла от корки до корки четыре номера «Популярной науки», ночью ей снились чудесные сны о том, как она летала в машине над пустыней.

В «Сатердей ивнинг пост» были яркие, цветные картинки: улыбающиеся люди с блестящими волосами, большие семьи, дни рождения, вечеринки на Рождество и День благодарения, такие многолюдные, что гости едва помещались в комнате. И индейка – на них всегда была большая жареная индейка, которую разрезал благородного вида мужчина с большим ножом. Иногда ветчина, из которой торчали какие-то черные штуки, а наверху лежали ломтики ананаса.

Улыбающиеся люди казались инопланетянами. Грейс наслаждалась этими рисунками точно так же, как книгами по астрономии.

«Тайм» и «Ньюсуик» писали о печальных, неприятных и скучных вещах и помещали рецензии на книги и фильмы. Блейдс не видела особой разницы между двумя этими журналами и не понимала, зачем нужно читать чужое мнение, если можно иметь свое.

Самым интересным изданием был журнал «Психология сегодня». Малкольм начал привозить его, когда Грейс исполнилось десять, как будто она наконец что-то заслужила. Девочка сразу же заинтересовалась экспериментами, которые можно проводить с людьми, выясняя, что заставляет их совершать умные или глупые поступки, ненавидеть, любить или игнорировать друг друга.