Вальсирующие со смертью. Оставь ее небу - Михаил Март

не удалось поймать за руку, но из дела Калгана, которое мы запросили из архива, ясно, что два схожих случая дело рук самого Рукомойникова. Сейчас Рукомойников находится в федеральном розыске. Более месяца назад он бежал из пересылочной тюрьмы.

— Позвольте вопрос, лейтенант? — вяло подал голос Добрушин.

Капитан Катаев усмехнулся.

— Держись, Палыч. Сейчас от тебя пух и перья полетят.

— Уважаемый коллега, объясните мне, зачем Калгану убивать бедных женщин? И наконец, есть в вашем докладе огромная прореха. Калган отравил бедную Людмилу Вельяминову ядом замедленного действия и уехал на дачу. Она тут же собирается и едет за ним следом. Там она умирает, и он ее хоронит в лесу. Где логика? Калган крутой парень. Он действует проще. Нож в спину — и пошел. А яды замедленного действия это дань покойной королеве детектива Агате Кристи. Неувязочка получается. Калган не станет запускать бумеранг, чтобы тот вернулся и врезался ему в лоб.

Горелов покрылся румянцем.

— На все вопросы у меня нет ответов. Но на то и следствие, чтобы мы разобрались во всех деталях. А женщины Калгану нужны ради денег.

Лейтенант достал из папки кучу справок.

— Вот что мне удалось выяснить. Квартира Людмилы Вельяминовой продана, и теперь на нее претендуют новые жильцы. Продана за неделю до исчезновения. Квартира Елены Григорьевой заложена под проценты в банке за три дня до ее исчезновения. Что касается квартиры Раисы Блохиной, то этот вопрос уточняется. Но я не сомневаюсь, что и здесь ответ будет положительным.

— Мне трудно в это поверить, — продолжал Добрушин. — Калган обчистил общак вора в законе Дупеля и, заныкав деньги, исчез. Его ищет вся московская братва, а он будет девочками заниматься под носом у смертельной опасности.

— Я уже говорил вам, Семен Семенович, что у Калгана мог быть сообщник, который его кинул, как только Рукомойников попал в СИЗО. Вряд ли кто надеялся, что он упорхнет из зоны с легкостью воробья.

— Позвольте мне, — поднял руку, как школьник, лейтенант из области. — Я тоже могу провести некоторую параллель. Три недели назад на платформе Снегири нашими сотрудниками задержаны двое бандитов из группировки Дупеля. При задержании у них обнаружено оружие. А почему не предположить, что эти ребята не набрели на след Калгана и не хотели с ним посчитаться за общак.

— Где эти бандюги? — спросил полковник.

— В Бутырке, а где им еще быть!

— Ладно, картина более–менее прорисовывается, — твердо заявил полковник. — Делаем так. Горелов займется квартирами. Капитан Катаев отправляется в Бутырку и допросит задержанных. Ну а наш вечный циник и скептик майор Добрушин, не обремененный срочными делами, отправится в Снегири на помощь нашим товарищам по оружию.

Саранцев посмотрел на лейтенанта.

— Только вы его там баснями не кормите, майор ничему не верит, пока сам не увидит. Но лучшей помощи вы нигде не найдете. Такие спецы на дороге не валяются.

Совещание закончилось. Добрушин с хмурой физиономией подошел к Горелову и сказал:

— Вот что, Палыч. Принеси–ка мне дело Калгана, хочу ознакомиться с ним поподробнее. Боюсь, что твоя взяла!

Высшей похвалы Горелов еще не слышал.

* * *

Любая попытка к бегству казалась нереальной. Калган сидел в камере больше месяца под особым контролем. К нему хорошо относились и ни в чем не отказывали. Вино, женщины, видеомагнитофон, прекрасная еда. И даже прогулки по свежему воздуху. Но сколько волка ни корми, он все равно в лес смотрит, и Калган смотрел на сосновый бор, который окружал больницу. Он часами стоял у окна и вглядывался во все, что его окружало. Как Робинзон Крузо на необитаемом острове, Калган взвешивал все «за» и «против» своего существования.

Главным плюсом узник психушки считал то, что он остался живым, здоровым, сытым и полным энергии. Попади он в зону, если не побег, то жизнь его давно бы оборвалась. Однако кому–то потребовалось оставить его живым, чтобы заполучить в свои руки ту самую злосчастную пленку. И они будут его беречь и лелеять, пока она не попадет им в руки. А что потом? Потом его уберут как опасного свидетеля. В этом случае он теряет надежду на свободную и безмятежную жизнь за границей и даже на временное пребывание в этом мире. Более того, если они его отпустят, то длинные руки Дупеля дотянутся до его глотки. В этой стране он не жилец. Там, где он сейчас находится, сидят умные и опытные профессионалы, обмануть, обхитрить, провести которых невозможно.

В его палате были установлены видеокамеры и микрофоны. Они контролировали каждое его движение, жест, слово. Калган не решался завербовать какую–нибудь ночную бабочку. Чем он мог ее соблазнить? Либо она его выдаст, либо они услышат то, что он будет нашептывать ей на ухо. А это значило выдать свои планы. В отличие от Робинзона Калган не собирался мириться со своим заточением. Он думал только о побеге. Компромиссов в его деле не существовало. Он должен сбежать, остаться живым, добраться до Москвы, забрать деньги с паспортом и уйти за кордон. Когда–то вся эта затея казалась ему реальной и доступной. Сейчас он понял, что побег, дорога в Москву, тайник, выезд за границу — это отдельные этапы, каждый из которых сопряжен с огромным риском. Выше самого себя не прыгнешь.

Но Калган не был бы Калганом, если бы не верил в себя, свои возможности, силу, ум, а главное — в удачу! Промах, проигрыш, смирение, покаяние — слова ему незнакомые. Риск, дерзость, натиск, упорство, цель — смысл его жизни. Вот почему он смотрел в лес, изучая двор, наблюдал за режимом, строениями и людьми с не меньшим вниманием, чем следили за ним.

Калган вел себя как человек спокойный, примирившийся, уступчивый, но вместе с тем не изображал из себя примитивного уголовника. Он чувствовал противника и делал все, чтобы ему верили и не ждали от него резких выпадов. Усыпить бдительность — первостепенная задача, а потом — молниеносный рывок. А там как получится. От судьбы не уйдешь и ее не обманешь.

Продуманного плана у Калгана не было. В его памяти откладывались определенные вещи. Он предпочитал экспромт. Никаких деталей. Все решалось в долю секунды, зависело от ситуации и обстоятельств, а мелочи всплывали сами по себе, по ходу дела, когда не нужно думать, куда свернуть — направо или налево. Тут срабатывали ячейки памяти и действия становились механическими. Инстинкты и реакция были даны Калгану природой, и этот фактор он тоже не сбрасывал со счетов.

Калган смотрел в окно и видел, как в ворота въехал бортовой «ЗИЛ–130». Эта машина приезжала в больницу по вторникам и пятницам. Сюда