Не отдавай меня ему - Ульяна Николаевна Романова

— Что? — просипела она, — но я же…

— Ты уверен? — влез Тим.

— На все сто процентов.

— Подождите, — я замотал головой, поднялся и подошел к доктору, — но у нее были головные боли, обмороки и прошлый врач…

— Головные боли, обмороки, потеря зрения — это типичные симптомы, когда после сотрясения мозга сразу бегут на работу, — он со значением посмотрел на Машу. — Я практически уверен, что каждый приступ сопровождался еще и стрессом. Так?

— Так, — кивнула Маша, на лице которой застыла маска удивления и неверия.

— Ваш доктор обязан был вас предупредить об этом. Беречь себя нужно.

— А снимки? Мы были у доктора, он… — я нервно переминался с ноги на ногу и не верил.

— Я все выяснил и уже отправил жалобу на лабораторию. Мария проходила обследование МРТ в государственной клинике, но аппарат МРТ принадлежит частной лаборатории, которые просто арендуют кабинет. Я позвонил им. В тот день на МРТ пришли две Кондратьевых Марии. У одной неоперабельная опухоль мозга, у второй всего лишь осложнения после сотрясения, которые легко купируются препаратами, сном и отдыхом. Первый доктор ведь вам сказал то же самое, верно? Я внимательно изучил вашу медицинскую историю.

— Но… Я не понимаю, — Маша была в шоке, я тоже ничего не мог сказать.

Заговорил Карим Тимурович:

— Знаете, это миф, что врачи не верят в бога что и мы материалисты до мозга костей. Не верьте таким докторам. Просто иногда бог посылает нам испытания, которые мы должны пройти достойно. А может, Мария, вы просто шли не своей дорогой, и вам послали эти испытания, чтобы вы что-то поняли о своей жизни. В любом случае, Мария, даю голову на отсечение, что вы здоровы, а все ваши симптомы пройдут максимум через месяц, если вы станете себя беречь и не будете нервничать.

По щеке потекла слеза. И плевать мне было, что подумают Тимур или врач.

Моя женщина была здорова!

Глава 36

Марат

Маша сидела не шевелясь, по ее щекам текли слезы, а я с трудом проглотил ком в горле и на негнущихся ногах подошел к ней.

Сел напротив, вытер слезы большими пальцами и заставил посмотреть на меня:

— Маш, все закончилось. Ты здорова.

Сказал и сам не поверил. Рывком привлек Машу к себе и обнял. Прикрыл глаза и пытался вспомнить, как дышать. Нам обоим нужно было время, чтобы все осознать.

— Я выпишу вам рецепт на препараты, которые купируют симптомы осложнения после сотрясения, — отвлек нас доктор. — Маше нужно совсем немного — покой, сон и положительные эмоции.

— Можно нам домой? — выдавила она.

— Конечно, — согласился Карим Тимурович и молча вышел.

Тимур пошел за ним, а я положил ладонь Маше на шею, заставляя посмотреть мне в глаза:

— Я люблю тебя, Машка. Пиздец как люблю, — признался я. — Одевайся, поехали домой. Я… хочу поговорить с Тимом, ты не против?

— Нет. Подожди в коридоре, — попросила она.

Я помог ей встать на ноги, проследил, чтобы она не упала, и вышел в коридор.

Тимур стоял у окна и вертел в пальцах незажженную сигарету.

— Почему ты нам помог? — спросил в лоб.

— А я, Рат, по одному доброму поступку в день совершаю, говорят, что это для души полезно, прикинь?

— И как оно? Получается?

— Через раз.

— Кто она? — догадался я.

— Никто. Должен будешь.

— А как же добрые поступки? — хмыкнул я.

— Вот добрый поступок и будешь должен.

Тим склонил голову и замотал ей, словно сам себе не верил.

— Это твой батя был?

— Ага. Выпить не хочешь?

— Я и так как пьяный. Поехали к нам?

— Я буду лишним на этом празднике жизни. Тачка твоя где?

— Продал вчера.

Я развернулся спиной к окну и оперся о подоконник. Курить хотелось так, что горло драло, но я не мог уйти без Маши.

— Пошел я. Если что — на телефоне, — Тимур почесал нос, достал мобильный, проверил, скривился и снова спрятал его в карман.

— Спасибо, — я протянул ладонь, а Гафаров ее крепко пожал:

— Ты, Рат, в дружбу не веришь, но она есть. Если и мы друг другу помогать перестанем, то вообще можно не жить.

— Кто ты такой? И где Тимур? — изумился я.

— Да пошел ты.

Гафаров опустил голову и быстро ушел в конец коридора. Я провожал его взглядом, задумчиво смотрел, как он скрылся за дверью и понимал, что моя старая картина мира перестала существовать.

Может, я все-таки умер и попал в какую-то параллельную реальность, где Гафаров говорит о дружбе, а Маша здорова?

Даже если это так, то пусть все так и останется!

Дверь в палату медленно открылась, и на пороге показалась Маша. Она все еще не верила в новый диагноз, глаза моей девочки были влажные, а сама она взглядом искала меня, уже привыкнув прятаться в моих объятиях от всех жизненных тревог.

Поманил ее к себе. Маша сделала несколько шагов и обхватила руками мою талию, утыкаясь носом в шею. Уютная, моя. Вот только похудела очень за последнее время…

— Я не верю, — тихо призналась она, — до сих пор не верю.

Я криво ухмыльнулся и зарылся пальцами ей в волосы. Я сам не верил, без конца повторяя самому себе, что все закончилось.

В куртках обниматься было жарко и неудобно, но нам на неудобства в последнее время было наплевать.

— Что за дружба с Тимуром? — ревниво уточнил я.

Маша подняла голову, посмотрела мне в глаза, сморщила нос и фыркнула:

— Он считает вас всех своей семьей, Рат. И помогал он не мне, а себе.

— Гафаров? — все еще не верил я.

— Ему больно, Марат. У него душа болит.

— У Гафарова?

Я, мать вашу, точно попал в параллельный мир. А может, я просто не замечал очевидного?

Это Маша любит, прощает и принимает всех, я же был другим. До того момента, пока она снова вернулась в мою жизнь. Видел и слышал только себя. Плевать мне было на чужую боль, когда своя душила изнутри.

— Даже такие мудаки, как он, умеют чувствовать, — назидательно заметила Маша.

— И ты за утро успела разглядеть его душу? — не поверил я.

— Мы встретились ночью, — призналась она, — я хотела прогуляться…

— Ночью, — недовольно уточнил я.

Сука, ну сам виноват, нехер было пить! Вспомнить бы, что я ляпнул…

— Ночью, — согласилась Маша, когда я обнял ее еще крепче. — Я расскажу, если ты обещаешь не злиться.

— Хорошо, обещаю не злиться, — пробубнил я и сжал зубы покрепче.

— Еще до того как я узнала диагноз, в тот день, когда меня уволили, помнишь? У меня в тот день приступ был перед работой. Не злись, ты обещал. Я тогда встретила Тимура на твоей машине, испугалась и упала с головной болью. Он вызвал «скорую». Не бросил.