Вторая путеводная звезда - Татьяна Гармаш-Роффе

– Цепь забери, – протянул ей Серега. – Ложись головой ко мне, а цепь пристрой так, чтобы казалось, что ты прикована.

Когда Юля, повозившись, затихла, он протянул руку, нащупал ее голову: здесь она, рядом, как он велел.

– А как мы отсюда выбираться будем, Сергей? – прошептала Юля и легонько тряхнула головой, на которой Громов странным образом забыл свою ладонь, словно пальцы его запутались, заблудились в ее волосах.

Он поспешно убрал руку.

– Я для того тебе и велел лечь в мою сторону, чтобы обсудить.

– Надо напасть на колдовку, когда она войдет, – немедленно принялась обсуждать Юля, – а потом пойти наверх и там…

– Из нас двоих, мал… Из нас двоих, Юля, сыщик я, – перебил ее полковник Громов. – Поэтому ты не будешь терять время на внесение рацпредложений, а будешь слушать меня.

– Это называется «обсудить»? – съязвила она.

– Неважно, как это называется. Но начиная с этого момента ты подчиняешься мне, – строго закончил он. – Вопросов нет?

– Нет.

Серега по голосу понял, что она улыбается. Интересно, чему это? Он вроде ничего смешного не сказал! Представить, что девушку развеселил его строгий командный тон, он никак не мог… А-а-а, вдруг сообразил он, небось радуется, что добилась своего, что Серега больше не называет ее «малышкой»!

Ну, пусть радуется, снисходительно подумал Громов.

– Ты про дзюдо говорила… Прилично владеешь?

– Да.

– С мужчиной справишься?

– Если у него не черный пояс… И потом, я разные другие приемы знаю, еще до дзюдо научилась, когда девчонкой была, из интереса.

– Отлично. Куртка где?

– Тут, рядом со мной.

– Накинь пока на себя. Когда Колдунья появится, мы делаем вид, что спим. Дальнейшее будет зависеть от того, к кому из нас она подойдет. Нападаем на нее с обеих сторон: если она подойдет к тебе, то я сзади, а если ко мне, то наоборот. Главная задача – не дать ей закричать, позвать на помощь. Она дверь всегда оставляет приоткрытой, если ты обратила внимание.

– Обратила…

– Для этого придется воспользоваться твоей курткой, ничего другого под рукой у нас нет. Нужно свернуть ее жгутом и завязать Колдунье рот. Если она подойдет ко мне, то будет проще: ты нападешь на нее сзади и накинешь куртку, как петлю. Только аккуратно, чтобы нос ее остался открытым, не то она задохнется. Если же Колдунья первым делом подойдет к тебе, то ты не сможешь…

– Не беспокойся. Я справлюсь. К тому же существует эффект неожиданности: она так растеряется, что не успеет и пикнуть!

Ишь ты, «эффект неожиданности»… Грамотная девушка!

– Теперь далее…

Далее Серега предполагал развитие событий следующим образом: они нейтрализуют Арину и станут ждать. Через некоторое время охрана наверху, видя, что «колдовка», как ее называет Юля, не вернулась, забеспокоится. Начнут Колдунью звать, но та не откликнется, поскольку рот ее будет завязан. Тогда они непременно спустятся вниз, чтобы посмотреть, все ли в порядке. Хорошо бы по очереди, а не все вместе…

Охранников они с Юлей будут поджидать у самой двери. Даже если они ввалятся все сразу, то «эффект неожиданности» должен сработать, усмехнулся Громов.

– Если их трое, я беру на себя двоих, а ты одного, – закончил инструкции Серега. – Вопросов нет?

– Нет, господин полковник, – ответила Юля, и Громов снова почувствовал улыбку в ее голосе. Ни восхищения, ни трепета к званию, как водилось у его «малышек», а, наоборот… ирония, что ли?!

Нет, при чем тут, над чем тут иронизировать? Просто она девчонка еще, и ей кажется, будто они в игру играют!

Какая игра, что за ерунда? – одернул он сам себя. Ее только вчера избивали бандиты…

Серега уже не знал, что и думать.

– Ты не волнуйся, – вдруг прошептала Юля. – Все будет нормально, я справлюсь! – Он снова услышал улыбку в ее голосе.

– Да я не волнуюсь… – растерялся немного Громов. Неужели похоже, что он волновался? – Слушай, а ты чего улыбаешься все время?

– Да ты со мной как с ребенком… Меня это забавляет.

Хм. Ее это «забавляет»! А как он должен с ней, интересно? Она же женщина, к тому же младше его лет на десять…

Впрочем, постоять за себя она умеет, что правда, то правда, – Громов на себе убедился. Она и вправду не малышка, Юля эта.

Они умолкли, устроившись каждый на своем лежаке и в той позе, в которой уже приноровились спать в темнице, – и принялись ждать Колдунью.

* * *

Наконец сыщики увидели просвет в конце тропинки.

Обнадеженные, они прибавили шагу, но вскоре притормозили: им открылась опушка леса.

Метрах в ста от них, между лесом и полем, стоял небольшой деревянный дом за деревянным же частоколом. Сзади его приобнимали колючими лапами темные ели, словно давали понять, что дом принадлежит лесу. В отдалении, за полем, маячили в дождливом мареве занимавшегося рассвета очертания небольшой деревни. Судя по всему, «новые русские» не почтили ее своим присутствием: домишки низкие, никаких там башенок и прочих наворотов…

– Давайте к этому дому! – распорядился Димыч. – Время раннее, люди спят. Так что все очень вежливенько!

– Дим, погоди, дай кофе хлебнуть, – попросил Кис.

Он отвинтил крышку термоса, разглядывая дом, налил себе немножко в крышку, достал печенье.

Оперы дружно запросили у него «по глоточку» – Алексей оделил всех. Кофе, который он сварганил на дачке у Тароватого, мог и мертвого из могилы выдернуть, так что народ заметно повеселел.

– Ну, поехали! – скомандовал Димыч, смахнув со рта крошки печенья. – К дому!

– Постой, – произнес Кис. – Ты думаешь, что дом именно тот? Где Серегу прячут?

– Вполне возможно. Но на нем ведь не написано «Добро пожаловать к Сереге!». Вот зайдем к хозяевам и на месте сориентируемся.

– Дим, слышь, если дом тот, тогда, зуб даю, они охрану должны выставить! Не хватало нам только тупой пули…

Димыч поразмыслил.

– Не согласен. Если охранник-другой тут и бродят, они не знают, кто мы. И нас четверо. Не станут они в нас стрелять, не разобравшись!

– Это если они умные. А если безбашенные?

Димыч снова подумал.

– Что ты предлагаешь?

– Я выдвинусь вперед, а вы за мной так, чтобы было понятно, что я не один. Если все будет спокойно, то подтянетесь.

Алексей озвучил данный вариант отнюдь не из повышенного героизма, но не мог ведь он предложить пойти первым кому-то другому! Он не имел права рисковать чужой жизнью – только своей…

– А если он тебя пулей уложит? Ты чего, Кис, блин, рехнулся?!