Поветрие немой розы - Артемида

– Нет, что ты. Ягодный сок… конечно кровь, не будь таким глупцом. Если интересно, то моя. Я тоже была человеком, но как видишь, теперь я бессмертна, просто вода. – Её пульсирующая от течения рука водила пальцем по краю чаши.

– Наверное страшно быть заточенной в таком месте. Вы ведь наверняка выбраться не можете?

– Удивительно, сам догадался. Не так уж и страшно. С человеческой оболочкой ушли и невзгоды. Мысли и переживания покинули, оставив только холодное спокойствие, которым я до недавнего времени наслаждалась. Может ты хочешь испить немного? Пусть и кровь, но она настоялась, как добротное вино. Освежит, заодно промочишь горло. М?

– Знаете, не особо любитель крови, так что откажусь. Я пойду, не стану беспокоить вас. – В голове Криспа уже начал паниковать, не зная, чего ожидать. Пусть она приятно общается, но всегда и везде может быть обман.

– Может, хоть скажешь, что тебя привело так глубоко? – Медленно приближаясь сказала водяная дева.

Ответом на её вопрос было молчание, разворачивающегося Криспы.

– Не скажешь даже самому себе? – Раздался его собственный голос за спиной. От такого Криспа содрогнулся, перепугавшись. Повернувшись в сторону голоса он заметил самого себя, стоящего у чаши.

– Я схожу с ума? – Спросил сам у себя людозмей, не понимаю как такое возможно.

– Ну что? Поговори самим с собой. Ведь только ты знаешь ответы на мучащие вопросы. Остальные соврут, подмажутся, а после ударят в спину, но не ты… – Подзывая к себе сладкими речами водяной дух и сам приближался, что не замечал Криспа.

– Это бред! Или я сплю? Голова кружится…всё так странно… – Его начало мотать из стороны в сторону. То он лежал на земле, то снова стоял…Сознание уже не воспринимало действительность, выдавая все бредни за правду.

Весь пейзаж из деревьев поплыл сплошными полосами, словно неумелый художник только принялся малевать по холсту. Шум водопада слился в какофонию из неразличимых бормотаний. Только его отражение оставалось верным себе, не меняя формы.

– Точно бред. Не бывает такого! Чем меня отравили? Или я уже погиб? – Чуть ли не крича говорил Криспа своей копии.

– Ты жив! Рано ещё погибать…Мы же можем поговорить о стольких вещах! Но… горло не сушит? Подать чашу? – Обаятельный голос нежно нашептывал уже в правое ухо, перемещаясь по всюду.

– В горле правда пересохло, но почему мне так жарко? Я…я не помню, когда пил последний раз. – Всё воспринималось уже нормально. Не вызывало страха или осторожности, словно с ним всё в норме. В выпученных глазах теперь только правда.

Чаша в мгновение оказалась возложена на его руки. Такая теплая, приятная на ощупь, а внутри сырный суп, который так любил Криспа. Он не пробовал его уже много лет, сейчас поглощая с такой жадностью, обливаясь им с головы до пят. Облегчение ударило в голову, телу стало так легко и приятно, ощущение полёта щекотало сознание.

– Подойди… покажу тебе красивое место! – Отражение вело к берегу реки, где росла лаванда. Красивый сиреневый цвет приманивал не меньше сладких слов. – Ближе… совсем чуточку.

Незаметно для себя тело Криспы начало покрываться корой дерева, превращая его в статую. Прошла всего минута как теперь он будет вечно находиться в такой позе, наклонившийся сорвать цветок. Хвост застыл крючком вверх, говоря о наслаждении людоящера, а лицо в изумлении наблюдало любимый цветок, связанный с его матерью. Улыбка на лице и даже несколько слёз успело так же превратиться в дерево.

– Ты прав… Здесь страшно и одиноко… Ты, наверное, единственный, кто зашёл сюда и понравился. Теперь ты станешь вечным украшением моего сада, единственное, что у меня осталось… спасибо…

Конец пути…

Снежный покров немного проникал под дверь, окутывая отделенную от тела голову. Арастра пролезла под руку Клацирии, помогая подняться. От головы хвостом протягивался позвоночник, на котором пятнами застыла кровь. Голова была столь знакомой, а приблизившись к ней Клацирия признала в ней Длуцеза. За ушами череп был проломлен, существо убившее его давило именно на эти места, оставив синяки.

– Смотри-ка, а ты дошел… Остальные я так понимаю остались за дверью? – Насмешливо спросила Клацирия у себя в голове.

Лицо Арастры помутнело, не лицеприятная картина сразу вызвала отвержение с её стороны. Каждый шаг давался с трудом, особенно спуск, отличающийся от всех до этого. Всего один пролет со ступенями, занимающий всего десять минут. Далее не было дверей, просто проём ведущий в густой черный лес, где всё закрывал серый туман.

Арастра тяжело шагала, да и кожа её побледнела в последнее время, а кашель участился. Её глаза чаще были закрыты, словно сохли через чур сильно. С виду ей становилось худо. Кровь продолжала течь из руки, оставляя тонкий след за ними.

Сквозь туман доносился стук деревянной палки, бьющейся об камень. Искорёженный голос издавал невнятные бормотания, идя по их следу. Оборачиваться не было желания, как и останавливаться. В тумане совсем потерялся счёт времени, направление по которому они шли уже забылось. Деревья все как одно, похожи друг на друга, возвышались высоко вверх. Голые протяженные ветви росли в стороны, служа жердочкой для птиц. Вверху, в отличии от других этажей, не было привычного слоя из земли. Только пустота внушающая безнадежность, как и всё в этом месте.

Из тумана, возле серого валуна, покрытого мхом, показалась высокая фигура. Тело закрыто зеленым халатом до самой земли. Длинные рукава, перевязанные кожаными полосами, большой капюшон, перчатки из кожи и длинный прямой посох из светлого дерева. На лице маска паука, поднимающего лапы вверх. Похожее на человека сущность проходила дальше, не обращая внимание на Арастру и Клацирию. Постукивания посоха об землю растворились в тумане, как и сама фигура.

Кашель девочки усилился, дышать для неё становилось отдельным испытанием. Ноги совсем подкашивались у обеих. Видимо понимая свою судьбу Арастра обратилась к своей защитнице:

– Здесь я и встречу свой конец. – Через бледные глаза, в которых уже не виднелся прекрасный зеленоватый зрачок, пробилась небольшая слезинка. – Осталось совсем недолго, я чувствую, что умираю. Слишком долго на меня не светили кристаллы, спасавшие долгие годы, теперь как когда-то мои предки я разлагаюсь…

Последними силами девочка обняла Клацирию, прижавшись как только могла, отдавая последнее тепло и доброту, оставшийся у неё.

– Я не боюсь умирать… жаль вы мне не можете помочь с этим…

– Нет-нет-нет!! Мы же так близки к источнику! Я отдам желание тебе, только продержись, пожалуйста! – Слезы Клацирии не заставили себя долго ждать, окропив нежные белые волосы девочки, ставшею