Однажды в октябре - Александр Харников

Моя пятая точка настойчиво подсказывала мне, что сегодня нам не обойтись без приключений. И как всегда предчувствие не обмануло меня. У «Пяти углов» — пересечения 10-й Рождественской, Дегтярной и Скобелевской из подъезда навстречу нам вышли три фигуры одетые в солдатские шинели. Но к доблестной русской армии они явно не имели никакого отношения. Двое молодых парней шли первыми. У одного из них в руке был длинный тонкий нож с деревянной ручкой, именуемый в народе «свиноколом». У другого — тяжелый безмен, который в драке можно было употреблять в качестве дубины. Явно, что эти милые деревенские юноши совсем недавно приехали в Питер, рассчитывая безнаказанно «пограбить буржуев» и разжиться добротным «спинжаком» и часами с золотой цепочкой.

А вот третий их подельник, и по внешнему виду и по повадкам был явно не новичком, и уличным гоп-стопом промышлял уже давненько. И вооружен он был посолидней — в руке его я разглядел револьвер, смахивающий на полицейский «смит и вессон». По всей видимости, он и был в этой шайке главарем.

— Господин хороший, — произнес неожиданно тонким, почти бабьим голоском «бывалый», не угостишь сельских пролетариев табачком?

— Боже мой, — вздохнул я про себя, — почти сто лет прошло, а уличная гопота ничуть не изменилась! И в мое время питерские грабители начинают свои «экспроприации» с подобных вопросов. Только про пролетариат, как сельский, так и городской в наше время говорить как бы неприлично… Неожиданно у меня в ухе пропищало, — Дед, Дрозд в канале. Мне этих козлов сразу валить, или ты им сначала грехи отпустишь? — и мгновение спустя, — Дрозд, Карел в канале, страхую.

— Шел бы ты своей дорогой, любезный, — вежливо ответил я, — а насчет курева — так я сам не курю, и другим не советую…

Двое стоявших впереди молодцов радостно осклабились, и придвинулись к нам поближе. Я толкнул Ирину себе за спину, от греха подальше… Главарь, заметив мое движение, проблеял, — А маруху свою ты не прячь-то. Она у тебя пригожая. Мы ее возьмем с собой, немного попользуемся. Ведь сыцилисты сейчас что говорят — надо делиться…

Два сельских долбодятла заржали, услышав «шутку» своего атамана. А я коротко сказал — Вали! — и с сожалением посмотрел на этих козлов. Эти недоумки, не понимали, что они уже покойники. Они пока стоят, гнусно лыбятся и похотливо поглядывают на Ирину, но… это одна видимость. Одной ногой они уже в могиле. Дрозд и Карел свое дело знают, и никакой жалости к таким ублюдкам не испытывают.

Главарь, почуяв неладное, хотел обернуться. Но было уже поздно. Сбоку и чуть спереди хлопнул АПС Дрозда, и с головы налетчика слетела его щегольской картуз с лакированным козырьком вместе с половиной черепа. Ирина ойкнула у меня за спиной — она еще не привыкла подобным картинкам. Сзади и слева от нас раздался еще хлопок. Это уже Карел. Парень с ножом тупо уставился на нас, и начал медленно опускаться на колени. Потом он ничком свалился вниз, на холодный булыжник. Последний, пока оставшийся в живых детина с безменом, после очередного хлопка, вдруг всхлипнул, как обиженный ребенок, и упал на своего приятеля. На груди у него слева расплывалось темное пятно. Я даже не понял, кто из их двоих завалил его. Должно быть от волнения — я больше переживал за Ирину, которую от всего происходящего трясло как в лихорадке.

Оглядевшись вокруг, я подозвал к себе обоих «мышек», — Молодцы, ребята, чисто сработано, — сказал я им, — Только если бы вы знали — сколько еще таких урок сейчас пасется на улицах Петрограда… Стрелять их — не перестрелять, топить их — не перетопить… Ну что, товарищи бойцы и бойцы, двинулись дальше?

Дальнейший наш путь прошел без приключений. В нашей квартире я отпоил Ирину валерьянкой, и уложил спать. А сам стал набрасывать в своем блокноте план действий на грядущий день, который должен быть весьма интересным…

Капитан Тамбовцев Александр Васильевич.

А утром к нам по дороге в Смольный зашли выяснить обстановку товарищ Сталин и сержант Кукушкин. Первым делом, конечно, мы угостили их кофе. Прихлебывая горячий напиток, Иосиф Виссарионович, хитро поглядывая на меня, рассказал, что рано утром, неподалеку от их дома нашли трех убитых. Дворник опознал покойничков. Один из них оказался известным на все Пески налетчиком, двое других — его племяшами, приехавшими к нему месяца три назад из деревни. По слухам эта тройка промышляла разбоями, грабя и убивая припозднившихся людей. И вот, похоже, гопники в эту ночь нарвались на кого-то, кто смог дать им отпор. Самое интересное, что все убиты из огнестрельного оружия, а стрельбы поблизости никто не слышал. И еще, каждому выстрелили прямо в голову, ну, чтобы наверняка…

Во время своего рассказа Сталин, хитро улыбаясь, поглядывал на меня. Похоже, что он кое о чем догадался.

Мне тоже было о чем рассказать Иосифу Виссарионовичу. Уже под утро пришла радиограмма о том, что сейчас на подходе к Питеру на траверзе Выборга, находятся наши десантные, транспортные и вспомогательные корабли с четырьмя ротами морской пехоты, тяжелой боевой техникой и личным составом для нее, а так же сопровождающий их большой противолодочный корабль «Североморск». Морскую пехоту, вместе со всей ее бронетехникой мы планируем десантировать в районе Стрельны. После выхода на берег, все четыре роты совершат марш по Петергофскому шоссе до Путиловского завода, на территории которого они и будут находиться до особого распоряжения.

После подписания Керенским заявления об отставке и сложении полномочий, по условленному сигналу отряды морской пехоты, усиленные красногвардейцами, должны выдвинуться к стратегическим объектам Петрограда, и взять их под охрану. Во избежание, так сказать… Одновременно необходимо блокировать казачьи части, военные училища и юнкерские школы, где настроения далеко не большевистские.

— Товарищ Сталин, — сказал я, — Помните наш вчерашний разговор насчет доставки товарища Ленина в Петроград. Так вот контр-адмирал Ларионов и другие наши товарищи пришли к общему мнению, что в связи со сложившимися обстоятельствами его присутствие при формировании нового правительства остро необходима. По нашим данным сейчас он находится в Выборге, живет в поселке Таликкала в доме местного журналиста Юхани Латукка. Надо отправить за ним надежного человека и пригласить его прибыть в Питер на БПК «Североморск», который по приказу контр-адмирала Ларионова специально ожидает его неподалеку от Выборга. Это будет очень солидно, по государственному, и сразу же покажет и оппонентам большевиков, и некоторым «товарищам» внутри партии и рядом, что к власти пришли не просто болтуны, а люди, за которыми стоит СИЛА.

— Гм, идея неплохая, — сказал Сталин, — только найдете ли вы там Ильича?

— Да проще пареной репы, товарищ Сталин, — вмешался в наш разговор Игорь Кукушкин, — я сам родом с Выборга, и то место, где находится музей Ленина найду хоть с завязанными глазами. Вот только поверит ли мне Ильич? Представьте, к вам заваливается незнакомый человек, и говорит: «Здасьте, я ваша тетя!..»

Сталин задумался, потом сказал, поднимаясь на ноги, — Товарищ Кукушкин, я пошлю вместе с вами человека, которому Владимир Ильич доверяет, как себе. С соответствующей запиской. Ваша задача сделать так, чтобы с головы товарища Ленина не упал ни один волос, — сказав это, он вышел в коридор, чтобы позвонить по телефону