Тайна личности Ленина. Спаситель народа или разрушитель империи? - Армен Гаспарян

И ведь не поспоришь, зная, что будет происходить в дальнейшем. Европа содрогнулась от трех подряд революций: в Венгрии, Германии и Словакии. Сегодня огромной популярностью пользуется точка зрения, что все это сделали большевики: выделили отнятое у российской буржуазии золото разнообразным карбонариям, снабдили их оружием, чтобы побыстрее заполыхал пожар мировой. Я слышал подобное многократно. Терпеливо ждал, когда иссякнет пыл рассказчика, и задавал один вопрос. Да, весьма неприятный, ну так не в песочнице же сидим. Ничего не забыли либеральные разоблачители?

В этот момент они обычно смотрят на вас с искренним непониманием. Все ведь предельно ясно: есть зловредные большевики, затопившие кровью всю Россию. И есть у них навязчивое желание продолжить уже в масштабе всей Европы. Что неясного-то? В принципе, все так. Большевики действительно мечтали о мировой Советской республике и действительно особой нравственностью не отличались. Только вот весной и летом 1919 года им не совсем до этого было. В те месяцы активно шло наступление на Москву войск Колчака и Деникина. Ленин, будучи политическим прагматиком, хорошо понимал, насколько сложно положение Совнаркома в тот момент. Именно поэтому в связи с революционными событиями в Будапеште он говорил: «Венгерская революция тем, что она совершенно иначе родилась, чем наша, покажет всему миру то, что по отношению к России было скрыто: именно что большевизм связан с новой пролетарской, рабочей демократией, которая выступает на место старого парламента».

Вы поняли, в чем суть? Чувствую, что не очень. Историю венгерской революции у нас ведь в школах не проходили, а потому большинство имеет весьма слабое представление о тех событиях. Отсюда и непоколебимая уверенность, что все сделали большевики. В реальности же все было строго не так. В России партия Ленина скинула буржуазное правительство. В Венгрии же революция произошла достаточно оригинально. Социалисты, меньшевики и эсеры влились в ряды венгерских большевиков и образовали единую партию и правительство. Предыдущий кабинет министров добровольно подал в отставку. Не случайно уже через несколько недель после объединения тот самый Бела Кун отмечал: «Две партии объединились, но, по существу, нет ни одной. Надо очистить партию, надо ее упрочить, усилить, она должна стать единой и дисциплинированной, чтобы с твердой единой позиции проводить свою политику». То есть роль Коминтерна в тех событиях вообще не прослеживается, несмотря на многочисленные разоблачительные заявления последних лет.

Вообще, есть один любопытный нюанс. Либеральные мыслители в своих размышлениях о вкладе Москвы в европейские революции старательно обходят неприятный вопрос: а каков итог? Получилась ли диктатура пролетариата?

Наступившую тишину легко можно понять. Воздвигнута монументальная теория про всесокрушающую мировую террористическую организацию под руководством Ленина. На практике же вышло, что советская власть просуществовала в Венгрии, Баварии и Словакии очень недолго. Не о чем, собственно, подробно рассказывать, и примеров для подражания как-то маловато находится.

Я уже предвижу, как самые подкованные оппоненты ехидно ухмыльнутся: полноте, товарищ Гаспарян, не забывайте, что Ленин написал массу писем своим сторонникам в те самые страны. Направлял пролетарский гнев в нужное русло, наставлял нерадивых революционеров, которые считали ниже своего достоинства заседать в парламенте и работать в профсоюзе. Именно этому и посвящена знаменитая работа лидера большевиков «Детская болезнь левизны в коммунизме». Будем спорить?

Придется, в который уже раз. Та самая ленинская книга вышла в июне 1920 года. То есть спустя год после краха трех революций в Европе. К тому моменту глава Совнаркома уже не раздавал ценные указания, способные склонить чашу весов в свою сторону, а анализировал итоги неудачи и делал выводы на будущее. Понимаете разницу? Но это в данном случае даже второстепенно. Главное в ином: а сами оппоненты удосужились прочитать «Детскую болезнь левизны в коммунизме» в объеме большем, нежели аннотация и содержание? Есть у меня огромные сомнения на сей счет. Будь иначе, они обязательно натолкнулись бы в этой книге на простую ленинскую мысль: «Теперь надо все силы, все внимание сосредоточить на следующем шаге, который кажется – и, с известной точки зрения, действительно является – менее основным, но который зато более близок к практическому решению задачи, именно: на отыскании формы перехода или подхода к пролетарской революции».

Эта ленинская работа приближает нас к пониманию обстановки перед Вторым конгрессом Коминтерна. Ленин готовился к нему скрупулезно. Разрабатывал проекты многочисленных резолюций, готовил устав и, главное, обозначил условия приема в Интернационал. На тот момент это был важнейший аспект, который многие сегодня недооценивают. Лидер большевиков извлек урок из краха венгерской революции. Партии, которые планировали присоединиться к Коминтерну, обязаны были очистить свои ряды от оппортунистического элемента.

Нынче это популярное в начале прошлого столетия определение благополучно забыто. Многие даже не понимают, в каком контексте его употребляли русские марксисты. Так вот, под оппортунизмом они подразумевали отказ от революционной борьбы пролетариата и фактическую капитуляцию перед буржуазией. И не надо сейчас вставать в красивую позу и говорить, что проще, конечно, выгнать, чем заняться идеологическим перевоспитанием. Вы рассуждаете так, сидя в кресле и наслаждаясь ароматным кофе. Перенеситесь мысленно в 1920 год и оцените глубину проблемы.

Ленин имел все основания не любить деятелей Второго интернационала, которые, с его точки зрения, ударились в скверну. Но в данном случае это второстепенно. Гораздо острее стоял вопрос о положении дел внутри Российской коммунистической партии большевиков. Сегодня многие, рассуждая о РКП(б), проецируют на нее свои знания о ВКП(б). Это в корне неверно. Напоминаю, что после революции в рядах ленинской партии оказались бывшие меньшевики и эсеры. По многим вопросам они имели свое особое мнение и в себе его держать не собирались. Выступления левых эсеров или деятельность «рабочей оппозиции» – вовсе не выдумка советского агитпропа.

Поставим себя на место Ленина и зададимся простым вопросом: а что, собственно, лучше – сразу не принимать оппортунистов в партию или добиваться их перевоспитания, тратя на это драгоценное время, которого всегда не хватает? Большевики после прихода к власти значительно выросли в количественном плане. А значит, стоит обратить самое пристальное внимание на качество. События в Венгрии показали, что именно из-за отсутствия партийного единства революция потерпела крах. Вспомним слова самого Ленина: «Коль скоро мы имеем хорошую, заслуживающую названия коммунистической революционную партию, следует пропагандировать диктатуру пролетариата, в отличие от старого воззрения Второго интернационала. В чем и состоит основная ошибка, свойственная всем сторонникам Каутского».

Чувствую, как радостно начали улыбаться либеральные мыслители. Вот, мол, вы и сами сказали главное! На Россию большевикам было плевать, ей отводилась неблаговидная роль подопытного кролика в ленинских экспериментах с мировой революцией. Страну нужно было вооружить и подготовить, чтобы по первому зову европейского пролетариата бросить русский народ на алтарь победы марксистских идей. А тех, кто был против, сразу обвиняли в великодержавном шовинизме.