Поцелуй куртизанки - Мэри Блейни

— Я принесу вам тост, и вы поедите.

Она засмеялась.

Прекрасно! Это был трогательный звук с придыханием, но Дэвид обрадовался, что смог так хорошо предсказать ее реакцию.

— Я его выплюну до того, как проглочу.

— Я почти в это верю. По сути, я даже это вижу. — Он придвинулся еще ближе, обнял ее и приподнял. Мия попыталась увернуться. — Видите, вы слишком слабы, чтобы вырываться. Поэтому я буду вас держать и заталкивать в рот по маленькому кусочку. Вы можете сопротивляться, но мысль о том, чтобы снова заболеть, будет вам настолько отвратительна, что вы проглотите, и я одержу победу.

— Это нечестное соревнование! — с кокетливой улыбкой заявила Мия. — Я чуть не умерла. Вам полагается быть добрым ко мне.

— Я и так добр. Будь я черствым, как обычно, я бы настоял, чтобы мы выехали в Пеннфорд, а не стал бы ждать, пока вы достаточно окрепнете.

— Ох! — Мия помолчала. — Что ж, тогда принесите тост. — И добавила таким тоном, будто не она только что отказывалась от пищи: — Чего вы ждете?

Дэвид побежал в кухню, боясь, что если он замешкается, она может передумать. Тосты были еще съедобными, он прихватил и отвар ромашки.

Пока он отсутствовал, Мил устроилась на кровати сидя и положила на колени подушку, чтобы поставить поднос. Она выпила пару глотков отвара, поклевала тост и даже кивнула, когда Дэвид предложил ей намазать тост персиковым джемом. В конце концов она одолела половину тоста с джемом и выпила полную чашку отвара. Мия откинулась на спинку и неохотно призналась:

— Я уже устала.

— Ложитесь спать. Сон — лучший путь к выздоровлению, к тому, чтобы ваши внутренности снова пришли в норму.

— Мы свободны? Оспы нет? И других болезней тоже?

Дэвид взял поднос и поставил его на стул.

— Это было пищевое отравление.

Мия заморгала от неожиданности.

— Конфетами, которые Ромеро дал Джанине в дорогу.

— Нет!

Он видел, что она искренне расстроилась.

— Это случайность, чистая случайность. В них были засахаренные фрукты, и часть их оказалась испорченной. Но мед скрыл привкус. По крайней мере это лучшее объяснение, которое есть у мистера Новинса.

— Мать Ромеро очень расстроится.

— Насколько я понимаю, она уже расстроилась и именно поэтому охотно согласилась отпустить сына сопровождать Джанину.

Мия кивнула, как будто это казалось ей справедливым наказанием.

— Где мистер Новинс? Почему он не пришел меня навестить?

— Его вызвали в соседнюю деревню принимать роды, и он еще не вернулся.

— Конечно. Я рассуждаю как эгоистка. У мистера Новинса много вызовов, теперь, когда его добровольный карантин окончен, он должен наверстать упущенное.

— Об этом вам не стоит волноваться. Вам нужно есть и восстанавливать силы, чтобы мы приехали в Пеннфорд к тому времени, когда родится ребенок Елены.

Мия помолчала, но не долго.

— Я буду есть, но… каждый раз, когда я ем, вам придется рассказывать мне что-нибудь про Мексику.

— Я вам расскажу про Мексику, но только если вы мне расскажете про своего отца и про вашу жизнь в Италии.

Мия с легкостью согласилась:

— Хорошо. Начинайте прямо сейчас, и я съем еще немного тостов.

Ее быстрый ответ навел Дэвида на мысль, что ее рассказы будут одновременно и счастливыми, и грустными. В отличие от его рассказов о годах, проведенных в Мексике.

У него в голове запульсировала боль, и он спросил себя, не пришел ли его черед слечь.

— Сначала тост.

Дэвид вернул поднос на колени Мии и налил ей еще отвара.

— Я буду есть, а вы в это время рассказывайте.

— Звучит так, будто вы торгуетесь с купцом.

— Разве это не забавно?

Она откусила кусочек тоста.

— В этот раз только немного географии, потому что вы уже почти засыпаете.

— Я жду.

Мия держала тост наготове.

— Это было не; в Мексике. Кораблекрушение произошло возле острова Мексикадо.

Мия откусила кусочек тоста, проглотила и покачала головой:

— Никогда о нем не слышала.

Она наморщила лоб, вид у нее был подозрительный. Дэвид понял, что она ему не верит.

— О нем мало кто слышал. Но он действительно существовал. Теперь его нет.

— Звучит как сказка, придуманная для больного.

— Я знаю, но если вы дадите мне рассказать эту историю, то вы узнаете, что это самая мрачная из сказок.

Мия перестала улыбаться, ее глаза округлились.

— Теперь, когда я знаю, что вы рыбачите, меня больше не удивят границы ваших познаний. Вы разбираетесь в глобусе и картах?

— Я не специалист, Но в школе у меня было очень хорошо с географией. Мне всегда хотелось побывать на Галапагосах. Такое музыкальное название. Расскажите мне, где находится остров Мексикадо.

— Где-то к востоку от Мехико. Это все, что я знаю. Я никогда не видел его на карте или глобусе и думаю, что был первым европейцем, который ступил на эту землю.

— Вот это да! — Мия помолчала. — Вы говорите правду? Точно?

— Да, Мия, я говорю правду.

— Они обращались с вами как с богом?

— Ни в коем случае!

Дэвид встал.

Мия доела тост и схватила его за рукав. Слова полились из ее рта скороговоркой:

— Я родилась в Неаполе. Моя мама умерла, когда мне было три года, меня растили отец и сестра, пока она не вышла замуж. Мне тогда было девять лет, и дальше мы с папой жили одни. Он играл на клавесине, но его настоящий талант был в другом: он их делал. — Мия замолчала и поднесла ко рту чашку. — Теперь расскажите, как вы сбежали.

— Я не сбежал. — «Зачем я это делаю? Это все равно что приглашать ее в кошмарный сон, а кошмаров у нее и своих хватает». — Сейчас ложитесь спать, а потом расскажете мне больше об Италии.

— Но я хочу знать! Мне нужно знать, что они с вами сделали.

У него ухало в голове, запасы терпения, признаться, весьма ограниченные, давно истощились, поэтому он сказал правду:

— Они меня вылечили и, как только я выздоровел, продали меня в рабство.

Мия чуть не поперхнулась отваром.

— Дэвид! В рабство! Dio mio, и долго вы пробыли в рабстве?

— Чуть больше трех лет.

Ему явно не терпелось уйти, но он был не таким трусом. Она добьется, чтобы он рассказал ей всю историю. Мия протянула руку, но он отстранился от нее и попятился. Она уронила руку на кровать. Стараясь, чтобы голос звучал спокойно, Мия спросила: