Все свободны! - Екатерина Юрьева

Масик открыл рюкзачок и достал оттуда бутылку шампанского. Лера восхитился, а он-то думал, зачем этот идиот тащит за плечами ненужный груз. На каменный выступ, который они всегда использовали под столик, Масик поставил стеклянные стаканчики — из стекла все-таки пить значительно приятней, литровую баночку красной икры, которой в этих краях было залейся, черный хлеб и масло. Лера опять позавидовал неленивости Масика. На высоте шампанское открывалось немного не так, как на земле. В горах наблюдалось другое давление, которое по-иному совмещалось с давлением в бутылке, запущенным туда на заводе. Продукт не предусматривал высотного использования. И новички всегда накалывались. Игристое вино почти полностью пеной вылетало на воздух. Здесь нужны были особые мастерство и сноровка, но и с этим Масик справился легко.

— Давай, Лерочка, за нашу победу!

— За твою, Мася. Чисто твоя победа.

— За наше триумфальное возвращение. — Масик поднял глаза к солнцу и даже не зажмурился. — За эту чистую радость.

Допив бутылку, они собрали мусор в рюкзачок, надели лыжи. Возвели руки к небу, как делали всегда только здесь, на этом маленьком обрыве счастья.

И оттолкнулись.

Семен Семенович про Масика, то бишь Сергея Чернышова, все знал, к тому же давным-давно. Он его пас и матросил всеми подручными средствами. Сам же, можно сказать, строгал палки и собственноручно вставлял в колеса той телеги, которую Чернышов в гордом одиночестве пытался двинуть по цивилизованной дороге. Семен Семенович радостно наблюдал, как тот не умеючи, поэтому долго, оформлял свидетельство. Потом сдерживал инвесторов, которых тот искал — дурачок какой, честное слово. Интриговал, формировал политику, секретил возможные и свои доходы, чтоб в нужный час заморенный и несчастный Масик согласился на все его условия, да еще за счастье почтя, отправился работать на него, как негр на плантации.

И вдруг это неожиданное и необъяснимое явление Масика пред светлыми очами счастливчика Скворцова, который мгновенно и без глупостей хапнул все семенсеменычево, как тот себе это понимал. Юрий Николаевич в свою очередь был спокоен и считал, что такой подарок ему от судьбы вполне заслужен. За хорошую работу. Но понимал, что получил он его вполне случайно. Расскажи кому, не поверят, что пьянствовали-де в «Поэте» с писателем Суховым. Тот неожиданно вспомнил какой-то еще один пьяный разговор, который произошел после какой-то пьяной опять же поездки. Это был тот редчайший (хотя не первый на его памяти) случай, когда пьянство способствовало делу. И Скворцов сработал по этому делу практически в один день.

Юрий Николаевич прекрасно понимал, что Сеня был в бешенстве и, конечно, имел на это право. И в первый раз это не забавляло Юрия Николаевича. Знал он и то, что тот не отступится, а предпримет изощренные меры в широком диапазоне своих возможностей. И, конечно, в первую очередь подключит любимую оборонку, с которой он и сам уже было собирался сговориться. Со своей оборонкой Сеня дружно шел по жизни вообще и собирался дружить в перспективе, и на Чатке в частности. Кроме того, Сеня рассчитывал на поддержку профильных министров. Он готовил к запуску госмашину и понимал, что если Скворцов уже опередил его, то будет впереди и дальше. А золотой порфирий нужен был не только в оборонке. Он мог пригодиться и в других жанрах промышленности — и не только отечественной. Эта дурацкая примесь как-то все очень сильно меняла в технологиях, и Семен Семенович уже имел список заинтересованных зарубежных компаний, а параллельно подсчитывал доход.

На собственных глазах Сеня не только терял приличный кусок пирога, уважение деловой общественности, но и монополию на продукт, борьба за любую из которых стала в последние годы его хобби. Он давно уже считал себя полноправным, то есть по полному праву, хозяином всего, что принадлежало государству. Ему нравилось рулить на таких просторах.

Теперь же все так усложнилось. Нужно было на всю эту историю напускать дым государственной тайны и брать в партнеры службу госбезопасности. Делиться не хотелось. Хотелось всех переубивать. И хваткие Сенины ручки чесались и тянулись к пистолету.

Все пропало. Из-за каких-то пьяниц, которые встретились где-то ночью на столбовой дороге. И главное, узнали друг друга. (Семену Семеновичу уже составили справку об истории отъема у него его смысла жизни…) Вспомнил он и эту девку которая была со Скворцовым в Кремле. Скворцов не так прост, чтоб шататься по Кремлям с ненужными предметами. Еще тогда Семен Семенович удивился, вдруг увидев его с какой-то блядью. Ловок, очень ловок этот молодой ранний скворец. К ногтю его, и девку его туда же. Хотя что взять с дуры-тетки? Пусть живет.

Сам Юрий Николаевич тоже часто рисковал, и часто собственной головой. Но было это по молодости его бизнеса, на первых шагах сбора первых, самых дорогих денег. В последнее время он нашел способ для вырабатывания адреналина иными средствами и, немного расслабившись, переключался на них.

Теперь вдруг Скворцов увидел, оглядевшись вокруг, что друзей у него не осталось. Некоторые, правда, перешли в разряд деловых партнеров, которым, как понятно, за переменой статуса не всегда можно было довериться. Более того, рисковать головами близких он уже не собирался точно — ни по дурости, ни по незнанию.

Обо всем этом ни Лена вообще, ни Вася даже в частности, в полном объеме не догадывались. Но Скворцов знал, что бывает, когда Сеня идет вразнос. Ходила легенда, что еще в советские времена, а Сеня вырос из той номенклатуры, он покалечил своего заместителя, в ярости запустив в него стулом. В суд тот не подал, Сеня откупился. И Скворцов уже чувствовал, что Сеня начал его колбасить. Юрий Николаевич почему-то был почти уверен, что с его тетками Сеня бодаться не станет. Непочтенно как-то все-таки. И потом в руках у Сени козырей не было — кроме жупела, конечно. Поэтому Скворцов все-таки решил на всякий случай быстро отправить Лену с Лизой в Каталанию, там, в тихом провинциальном городке, жили его старые друзья, уехавшие после первой волны заработков и помнившие еще тот давний страх и ужас. Он уже позвонил им, и они готовы были его поддержать. Лена обрадуется, она давно просилась жить туда и поэтому ничего не заподозрит. В Каталании был приличный климат, приличный дом, приличная работа для Лены и приличная школа и детская компания для Лизоньки.

Васю Юрий Николаевич держал при себе или передоверял Максиму. Больше всего беспокойства обещал ему Масик. Умный и работоспособный, Масик, с одной стороны, был кремнем. С другой — мягким и податливым, в силу характера и физиологии. И если Сеня об этом узнает, а он узнает об этом обязательно, то ударит именно по этой цели. Что делать с Масиком, было совершенно непонятно. Он приказал своим людям присматривать, но это не было решением вопроса. Сеня не дурак и нащупает способ надурачить, если все скворцовские партнеры, участники этой производственной драмы, не сговорятся и не встанут одной стеной. Словом, надо было вести себя грамотно. Скворцов твердо решил как можно скорее лететь на Чатку. Но сначала надо было все-таки вывезти отсюда жену и дочь.

Крепко зажав в руке свой мобильник, Юрий Николаевич постукивал им по столу. Наконец он отложил трубку в сторону, тыкнул в кнопку селектора и распорядился. Почти мгновенно телефон загудел.