Холод, пиво, дробовик - Андрей Круз

— Твою ма-а-ать! — заорал я, обнаружив, что руль завращался без всякого результата, а большую машину начало закручивать.

— Твою мать!!!

«Сабербен» оторвало от дороги, дважды крутануло и бортом внесло в придорожный сугроб.

Что-то заскрежетало противно, стукнуло, в лобовое бросило настоящее цунами слежавшегося снега, а внедорожник завалился набок, перевернулся через крышу, так что все, что не было закреплено, полетело по всему салону, вновь положило набок — и в финале поставило вертикально, опять колесами вниз, но с каким-то нехорошим громким стуком и явным дифферентом на нос.

— Твою мать… — повторил я уже тише. — Жив?

Ну да, жив. Виском о стойку ударился разок вроде бы, пока кувыркался, да и все. Ну и рюкзаком, что лежал на соседнем сидении, раз по морде заехало, нос болит.

Машина?

На лобовом длинная трещина — да и все. Капот не открылся, на месте. Стою… вроде в снегу. Прямо передо мной стена дома, кирпичная, старая, справа — кажется, руина телефонной будки.

Движок? Заглох. Повернул ключ — ноль эмоций.

Стоп, коробка же… он в «драйве» заглох, так что в «паркинг» пока… рычаг сдвинулся, вроде без особых проблем…

— Ключ на старт, — пробормотал я и попытался завести машину.

Завелась!

Та-ак, а теперь попробуем поехать…

«Драйв», понижайку пока не…

Скрежет нехороший, «сабербен» дернулся — и не тронулся с места. Вообще.

Задний!

Хрена! И туда ни на сантиметр! И звук такой, что тут же педаль бросил и на нейтралку переключился. Как ножом по бетону.

Вот это мне уже точно не нравится. И чарофон где-то пищит…

Полез назад, оттолкнул свалившуюся с сиденья сумку с «приличными вещами», пошарил под сидением — да, вот он… «6 баллов».

Вроде много. Нормального человека с нормальной энергетикой уже давно приплющить должно было, но не меня, с моей «мертвецкой». Вот поэтому и профуфланил все, дурак — не чувствую ничего.

Рация? Не вижу, тоже куда-то улетела.

Дробовик из крепления. Что там у меня внутри? Зажигательная картечь первой стоит, за ней «пустышка», точно помню. Осмотреться надо первым делом.

Дверь открылась легко, кузов не перекосило, похоже. Или на другую сторону перекосило. Но при этом ветер чуть не вырвал ее из руки, насилу удержал. В лицо сыпануло колючей крупой, да так резко и больно, что я сразу подшлемник раскатал, а на глаза опустил очки на резинке. Стало немного легче.

Черт, снег глубокий, не поймешь вообще, что под машиной… Кузов помят, но не сильно — по снегу катился, он мягкий. Вон мой след, укатал как катком. Крыша немного вмята тоже… но это ногами выдавить можно. Боковые стекла целы, что хорошо. Но сидим по двери.

Что-то вроде мелькнуло в круговерти снега. Вскинул дробовик, но целиться не в кого уже… или показалось… это же не просто буря, тут не только ветер, вихри заплетаются вообще в непонятные фигуры, что угодно привидеться может. Но плечевой упор на всякий случай откинул.

Пошел, выдирая ноги из глубокого снега, по кругу. Когда зашел за машину сзади — опять выругался от всей души.

Столб. Бетонный столб, лежащий на боку, сбитый с опоры, вот ломаный бетон и гнутая ржавая арматура. И «субур» накатился на этот столб так, что лег на него всем брюхом. Вдоль! То есть единственное направление, куда можно машину сдернуть, — это вперед. Лебедкой. А там стена дома в метре. Все! И гусеницы висят, они не касаются твердого, ими не толкнешься!

— Твою в гробину бога душу мать! — повторил я, стараясь хотя бы так сбросить волну накатывающего на меня бешенства. Злости на всех — на бурю, на себя, на тех, кто столбы придумал, на весь, мать его, мир!

Захотелось дать в морду или себе самому, или кому попало, причем так, чтобы…

Из метели выскочила некрупная странная тварь, похожая… на четвероногого паука, наверное, с башкой от неизвестно кого. Тварь странно застрекотала, открыла неожиданно большую пасть с такими же неожиданно большими черными зубами, сделала какое-то отрыгивающие движение — и получила заряд зажигательной картечи прямо в пасть.

Звук выстрела оказался на удивление слабым и глухим в этом круговороте снега, но тварь пасть закрыла, подпрыгнула, завалившись набок, вновь застрекотала, а затем из закрытой пасти вырвались языками пламени. Монстр мелко задергался и тут же затих. Я загнал следующий патрон в ствол. «Пустышка» теперь.

Валить надо отсюда вообще-то. Чего жду? Машину же руками со столба не сдерну.

Дернул к пассажирской двери, стараясь заодно поставить корпус «сабербена» между собой и тем направлением, откуда тварь появилась. Рванул пассажирскую дверь, которая, к радости моей, тоже открылась, выхватил оттуда рюкзак, начал суетясь натягивать его на себя. Без него нельзя, он ведь именно для таких случаев, в дорогу специально рядом положил. Даже на Аляске нельзя из Фэрбенкса выезжать без набора выживания, там даже плакаты на выезде из города висят, об этом напоминают, а уж здесь…

Движение сбоку, едва успел заметить и дернуться в сторону — такая же тварь. И так же «рыгнула», только на этот раз до конца. Что-то мелькнуло в воздухе, стукнуло в стену дома — и там мгновенно возникло круглое пятно заледенелого инея.

Вновь попытка «рыгнуть» — и мой выстрел. Тварь дернуло, половина головы просто исчезла, оставив гладкий ледяной срез. В отличие от огня, тварь это не убило, но меня она потеряла, похоже, потому что закрутилась на месте и получила в бок еще выстрел, опять зажигательной. Несколько струй огня вырвалось из ее тела как горелки, затем она осела набок и как-то вздулась и разорвалась изнутри.

Черт, в дом хотя бы надо!

Снега чуть не по пояс, снегоступы на рюкзаке… потом снегоступы, вон подъезд без двери, метров десять до него, добреду… Попутно красные патроны из висящего на мне бандольеро — и в магазин их. В стволе «пустышка» сейчас, ее долой, дослать, еще красный патрон. Оно лучше работает, тут сейчас Стужа хозяйничает.

У подъезда вывеска «Контора снабжения отделения треста «Шахтстрой» пос. Рудный» — и герб СССР маленький. Когда же этот Рудный сюда провалился?

Узкий коридор, из него опять коридор, в две стороны. Взломанный паркетный пол, выломанные же двери, ни единого окна, снега везде насыпало. В конце коридора лестница наверх. Бегом туда. Ноги скользят на наметенном снегу, в одном из открытых кабинетов, кажется, даже кого-то спугнул, но спугнутое на меня не кинулось.

Древняя лестница с поржавевшими балясинами, на которых лежат трухлявые перила. Тусклый свет из окна на площадке. Нехороший такой мрак. Выудил из подсумка фонарь, прищелкнул к «рельсе» на цевье, зажег. Яркий луч пробил полумрак, сразу как-то веселей стало. Свет и огонь — все в нашу пользу, человеческую.

Легкий топот из коридора — еще тварь забежала следом за мной, замерла — и сдала обратно от луча фонаря.