Леонардо да Винчи. Загадки гения - Чарльз Николл

Портрет юноши, около 1475. Мастерская Верроккьо

Связь с Сальтарелли является первым, но не единственным доказательством гомосексуализма Леонардо, проявившимся в годы пребывания его во Флоренции. Давайте рассмотрим еще одну загадочную запись (загадочную в силу своей неразборчивости), обнаруженную на листе эскизов и диаграмм, хранящемся в галерее Уффици.[220] Среди рисунков выделяются две головы, одна из которых вполне может быть ранним автопортретом (см. главу «Поклонение волхвов»). Почерк вполне характерен для «нотариального» периода жизни Леонардо – буквы украшены причудливыми завитками. Иногда кажется, что художник просто пробовал и расписывал новое перо. В верхней части листа Леонардо написал что-то о юноше по имени Фиораванти ди Доменико, живущем во Флоренции. Прочесть надпись трудно, а там, где бумага была сложена, вообще невозможно. В 80-х годах XIX века Ж.-П. Рихтер так расшифровал эти строки:

Рихтер переводит надпись следующим образом: «Фиораванти ди Доменико во Флоренции мой самый любимый друг, почти что мой [брат]». Последнее слово является чистым предположением, поскольку конец второй строчки абсолютно неразборчив. В исследовании творчества Леонардо, относящемся к 1913 году, Дженс Тиис приводит совершенно другое истолкование:

Перевести эту фразу можно так: «Фиораванти ди Доменико во Флоренции относится ко мне с любовью, словно дева, которую я мог бы любить».

Карло Педретти отдает предпочтение толкованию Рихтера, но продолжение второй строки после слова «mio» ему кажется простыми «каллиграфическими завитками, не имеющими смысла», в которых практически невозможно рассмотреть те слова, которые якобы были увидены вторым исследователем. Поэтому с уверенностью утверждать, что эта фраза связана с гомосексуальностью Леонардо, невозможно. В ней явно чувствуются теплые чувства художника в отношении «возлюбленного» Фиораванти. Стандартная патронимическая форма имени не позволяет однозначно понять, о ком идет речь.[221] Вполне возможно, что портрет Фиораванти сохранился на страницах записных книжек и альбомов Леонардо, относящихся к флорентийскому периоду, но, подобно Якопо Сальтарелли, он остается неуловимым и неузнанным.

В свете произошедшего с Сальтарелли предложение Верроккьо поработать в Пистое оказалось как нельзя кстати. 15 мая 1476 года – в сложный период между обвинением и оправданием – Верроккьо получил заказ на огромный мраморный кенотаф в соборе Пистои в честь кардинала Никколо Фортагуэрри. Стоимость работы определили не сразу. Совет Пистои был готов выделить 300 флоринов, а Верроккьо просил 350. В начале 1477 года Пьеро дель Поллайоло предложил модель, которую совет был готов принять, но спор разрешил Лоренцо Медичи, отдавший заказ Верроккьо.[222]

Примерно в то же время Верроккьо получил заказ на алтарь в память дальнего родственника Лоренцо бывшего епископа Пистои, Донато де Медичи. Этот алтарь с изображением Мадонны с младенцем в окружении святого Доната и святого Иоанна Крестителя был расписан Лоренцо ди Креди – это его первая датированная работа. Работа над алтарем должна была быть закончена к 1478 году, но из-за финансовых разногласий процесс затянулся до 1485 года. Почти с уверенностью можно утверждать, что Леонардо принимал участие в работе над алтарем. Небольшой подготовительный этюд в темпере, изображающий святого Доната (тезку епископа Медичи, в честь которого и возводился алтарь), явно выполнен его рукой. В Виндзорской коллекции хранится рисунок святого Иоанна Крестителя, во многом напоминающий святого Иоанна с алтаря Креди.[223] А в Лувре можно увидеть небольшое «Благовещение», которое когда-то было одним из приделов алтаря из Пистои. Композиция этой картины во многом повторяет композицию «Благовещения» Леонардо. Иногда утверждают, что и этот придел был написан Леонардо, но скорее всего автором является Креди, работавший под руководством Леонардо.

Все это говорит о том, что Леонардо участвовал в работе над алтарем из Пистои на самых ранних стадиях. К этому моменту он был самым признанным художником студии Верроккьо, поэтому то, что Креди работал под его руководством, совершенно естественно. По-видимому, Леонардо принимал участие и в работе над кенотафом (гробницей) Фортагуэрри. В музее Виктории и Альберта можно увидеть терракотовую модель для этого монумента, по мнению многих специалистов выполненную Леонардо. Работа в Пистое в 1476–1477 годах позволила Леонардо прилично заработать и немного оправиться после дела Сальтарелли. Пистою он хорошо знал, в городе у него были родственники – тетя Леонардо Виоланта вышла замуж за жителя Пистои. Молодому человеку было приятно окунуться в спокойную, уютную атмосферу провинциального города, особенно после скандала, разразившегося во Флоренции.

Подтверждения этому мы находим на том же листе заметок и рисунков, на котором осталось любовное упоминание о Фиораванти ди Доменико. В нижней части листа сохранилась часть предложения. Его начало исчезло, осталась лишь фраза «е chompa in pisstoja» – «и товарищи в Пистое». (Chompa – это сокращение от compare, очень эмоционального слова, которое означает «товарищ, друг, приятель».) На еще одной части листа мы находим дату 1478. Судя по всему, к этому времени у Леонардо появились друзья в Пистое. Вполне возможно, что одним из них был Фиораванти. Еще одним другом художника мог быть поэт Антонио Каммелли, который мог общаться с Леонардо за пару лет до этого. Неразборчивые фразы еще раз доказывают, что Леонардо с радостью воспользовался возможностью уехать из Флоренции после скандала с Сальтарелли.

В нескольких километрах к западу от Пистои находится небольшая горная деревушка Сан-Дженнаро. Приходскую церковь в романском стиле построили неаполитанские беженцы, оказавшиеся в Тоскане после извержения Везувия в начале VI века. Леонардо бывал в этой деревушке, о чем говорят отметки на одной из его карт Центральной Тосканы. У Леонардо был проект проложить канал от реки Арно через Пистою и Серравалле.[224]