Ингмар Бергман. Жизнь, любовь и измены - Тумас Шеберг

Через три месяца после первой встречи с Эллен в Хельсингборге Карин Бергман стала бабушкой в третий раз, и не сказать, чтобы ликовала по этому поводу.

Подумать, как было бы замечательно, если б все шло как следует. Ведь есть Эльса и Лена. А сам Ингмар толком ничего не сделал для двух других детей и не стал им по-настоящему отцом. Господи, защити эту новую маленькую жизнь! Его, наверно, назовут Яном. […] Только что написала Эльсе, рассказала ей обо всем. Ах, если бы матерью этого мальчугана была она!

Карин написала и матери младенца, “настолько тепло, насколько возможно, чтобы не сфальшивить”.

Судя по тону дневниковых записей, Карин Бергман очень сердилась, что не имела возможности быть рядом и непосредственно участвовать в самостоятельной жизни сына. Когда затем 11 сентября было опубликовано извещение о рождении, она спрашивала себя, почему Ингмару, а значит, и Эллен Лундстрём надо непременно бросать вызов окружающим, а в особенности причинять боль Эльсе Фишер-Бергман. Поступкам сына она дала весьма суровую оценку. Как раз в то время, когда “Свенска дагбладет” после премьеры “Ракели и сторожа кинотеатра”, которую он как приглашенный режиссер поставил в городском театре Мальмё в сентябре 1946 года, объявила его самым выдающимся драматургом Швеции и он начал получать предложения из-за рубежа, она обвиняла его в том, что он “опозорил нас всех”, и ставила ему в упрек “отсутствие любви к нам, старикам”. С другой стороны, в следующую же минуту она могла восхищаться его открытостью и теплом и радоваться временному перемирию между отцом и сыном. “Вот за это домашнее единство я и борюсь и буду добиваться его любовью и страданиями”.

Итак, Ингмар Бергман второй раз стал отцом вне брака. В пасторской семье это, конечно, было чуть ли не святотатством, во всяком случае, серьезным нарушением христианских правил. Карин Бергман, однако, примирилась. Судя по дневнику, она была довольна, что о помолвке объявлено в церкви, “так что это дело уладится”. Но, как всегда, радость омрачали перепады сыновних настроений и вечные обманы. “Бесцеремонный, буйный, напористый. Ему предстоит узаконить свои отношения с Эллен, с совершенно чужой для нас женщиной. Впрочем, это последнее ничего не значит – лишь бы они хранили верность друг другу и детям, которых имеют. Мысленно я возвращаюсь к Эльсе и Лене. Они оставлены на дороге, оставлены Ингмаром”.

В ноябре Эллен Лундстрём участвовала как хореограф в первой постановке Бергмана для Гётеборгского городского театра, в “Калигуле” Альбера Камю, который был принят не хорошо и не плохо. Но пара Бергман – Лундстрём и сценограф Карл Юхан Стрём наверняка порадовались хвалебной рецензии в “Гётеборгс-постен” под заголовком “Побеждающая молодежь”.

Рождество 1946 года Эрик и Карин Бергман провели вместе с дочерью Маргаретой в Корстеппанском пансионе в Лександе. Поздней осенью Карин поместили в больницу, так как сердце и кровяное давление оказались в плохом состоянии, и теперь ей требовался отдых. Двадцать первого декабря Эллен Лундстрём написала в пансион письмо. Вообще-то она собиралась написать раньше, но не хотела показаться слишком навязчивой. Она сообщила, что им еще не удалось найти квартиру попросторнее, что жили они в тесноте, но все шло пока на удивление благополучно. Ингмар Бергман всю осень был так спокоен и безмятежен, что она едва его узнавала:

Вы, тетя Карин, конечно же понимаете, что он счастлив успехам с “Калигулой”. Он не просто талантлив, но еще и большой мастер. Сейчас он репетирует “День кончается рано”, по-моему, это лучшее из всего им написанного. Пьеса, в которой действительно что-то есть. Содержательная вещь. Премьера состоится 11 янв. Сегодня вечером Ингмар улетает в Стокгольм, чтобы за воскресенье и понедельник еще раз просмотреть сценарий, который продаст “СФ”. Режиссером будет Густав Муландер. Называется фильм “Пазл изображает Эроса”. Тоже хорошая штука. Утром во вторник он едет или летит в Карлстад, где мы встретим Рождество. […] Эва уже ходит и говорит множество слов, да и понимает почти все, что ей говорят. Лучшая игрушка для нее – папа. Ян – малыш замечательный, скоро не поместится в моей корзине. Агукает так громко, что, когда дети одни в своей комнате, не поймешь, кто есть кто.

Когда почти через полгода, 22 июля 1947 года, Ингмар Бергман и Эллен Лундстрём заключили в ратуше Хельсингборга гражданский брак и родителей на церемонии не было, они совершили еще одно отступление от протокола. Но Карин Бергман еще раз доказала свою способность к примирению.

Сегодня по телефону пришла из Хельсингборга радостная весть. Ингмар и Эллен сообщили, что поженились. Я очень довольна. По телефону Эллен была вправду приветлива. Рассказала о новой красивой квартире и как они ждут меня там.

Ингмар Бергман только что вернулся из поездки на Французскую Ривьеру. Звучит всегда шикарно, и, судя по воспоминаниям Бергмана, он роскошно провел время, – но все же. До тех пор он бывал за границей только один раз, девять лет назад в Германии, а теперь вдобавок впервые совершил продолжительный перелет с промежуточной посадкой во Франкфурте.

Поводом для поездки послужил сценарий фильма “Корабль идет в Индию”, по пьесе финско-шведского писателя Мартина Сёдеръельма, которую ему подсунул продюсер Лоренс Мармстедт. Как рассказывает Бергман в “Образах”, автор написал собственный сценарий, однако он оказался неприемлем, и Мармстедт предложил Бергману поехать вместе с ним в Канны – он поиграет там в рулетку, а Бергман переработает сценарий. “Заодно можно будет вкусно поесть и выпить, ну и познакомиться с соответствующими дамами”.

Бергман поселился в маленьком номере на самом верху отеля “Мажестик”, с видом на железную дорогу и два брандмауэра. Развлекались они по-царски, знакомились с колоритными личностями, посещали казино и совершали экскурсии. В письмах домой жене Ингмар Бергман подробно рассказывает о фантастических впечатлениях и о том, в каких длиннущих трапезах он участвовал и сколько разносолов научился поглощать (“Ох и еда. Разжирею как поросенок”). Удивительно, как он умудрился одновременно закончить сценарий, над которым интенсивно работал в течение двух недель.

В мае Бергман вернулся на родину и, судя по дневниковой записи матери, выглядел посвежевшим и веселым. Затем он, стало быть, женился на Эллен, чтобы весьма скоро начать постепенный уход из семьи. Соблазнов для отца маленького ребенка хватало с избытком, и все молодые женщины, которым он давал роли и которых встречал в связи с театром, были для него как бы постоянной приманкой. В марте 1947 года в одном из писем доброму другу Херберту Гревениусу, единственному человеку, которого он “когда-либо мог держать за руку”, он писал:

После премьеры “День кончается рано” случилось чертовски много мерзкого, подлого и отвратительного. Я бродил в пустом пространстве, и злые силы поочередно заполняли мрак. Очень странно угодить в такое положение. Хотя я, пожалуй, этого ожидал. Все шло слишком легко и слишком гладко и было слишком переполнено настроениями. Во всяком случае, я отчетливо вижу, что “молитвенная гомеопатия”, которую я сам себе назначил, не годится и в такой ситуации, как моя, совершенно неудовлетворительна. Разбить мою веру было проще простого. Кто бы это ни сделал. Вероятно, я сам. Мне слишком претят люди вообще и слишком нравятся собственное “я” и собственная чертовщина, чтобы я мог выстроить что-нибудь прочное. Удивительно, когда вдруг словно бы видишь все, как оно есть, знаешь, понимаешь, а затем тебя вдруг сбивают с ног и ты снова под водой. Сделать я могу только одно – честно постараться не слишком упиваться страхом и не увлекаться взбудораженностью и отчаянием. Ну а чтобы отвлечься от абстракций, могу рассказать, что атака началась с девушки. И дальше все покатилось как снежный ком. Девчонка аморальна, истерична, невероятно талантлива, красива и т. д. Таково было начало – и пошло-поехало, и вот результат: ничего непоправимого, но вся постройка тем не менее разрушена. Как я уже говорил, молиться я больше не в силах. Буду очень признателен, если ты помолишься за меня.