Все цветы Парижа - Сара Джио

Солнце садилось, озарив город оранжевым светом. Казалось, у всех было свое место в жизни, были близкие люди. Мать с маленьким сыном торопливо шли через улицу к булочной. Собака с ее хозяином поднимались по ступенькам к их дому. Велосипедистка тренькала звонком, проезжая мимо; вероятно, ей не терпелось встретиться с бойфрендом или мужем где-нибудь в спокойном бистро.

Ну а я? Где мое место? Я свернула направо к моему дому. В моей квартире, возможно, я увижу Марго. Мы выпьем с ней по чашке чая. Но тут я услышала где-то вдалеке церковные колокола и застыла. Мне внезапно захотелось их увидеть. Я огляделась, отыскивая взглядом шпиль, колокольню, вообще что-нибудь похожее на церковь. И тут заметила в конце квартала старинное здание с колоколом наверху. На паперти стояла маленькая старушка и приветствовала заходивших в храм людей.

Я робко подошла ближе, но остановилась возле ступенек.

– Что? – сказала мне старушка через минуту. – Вы еще не приняли решение?

Я оглянулась, подумав, что она обратилась к кому-то еще, но позади меня никого не было.

– Извините, – смутилась я. – Какое решение?

– О том, пойдете вы на вечернюю службу или нет. Знаете, мы не кусаемся.

Я улыбнулась и шагнула на ступеньку, на вторую…

– Вот и молодец, – сказала она, когда я поднялась на паперть. – Садитесь в храме, где вам нравится.

Я кивнула и села на самую дальнюю скамью. Все пели гимн под номером сорок семь, и я взяла лежавшую передо мной книжицу, отыскала нужную страницу и присоединилась к хору. Потом все встали на колени, и я тоже. Когда они начали молиться, и я тоже. Я закрыла глаза и… услышала шорох пальм…

Мне восемь лет или около того, на мне нарядное голубое платьице и белые туфельки с пряжкой. У меня две косички, и я держу за руку маму. Она красавица, очень стройная, в золотистом платье, со светлыми волнистыми волосами, которые разделены на прямой пробор и обрамляют каскадом ее лицо.

– Мама, почему мы пришли сюда? – Я смотрю на огромный дом с колоколом на самом верху.

– Это церковь, доченька, – говорит она мне.

Я недоверчиво щурю глаза.

– И что там делают?

Мама садится на корточки, и ее глаза оказываются на одном уровне с моими.

– Ты узнаешь там о Боге, милая, будешь молиться и петь.

Я киваю, словно что-то поняла, хотя это не так.

– Когда я была маленькая, – продолжает она, – моя мама привела меня в церковь, вот как я тебя сейчас. И я узнала важный урок.

– Какой урок?

– Что нет никаких проблем, какие Иисус не мог бы решить.

Даже в свои восемь лет я знаю, какая «проблема» у моей мамы, и беру ее за руку.

– Мама, а Бог может вернуть папочку?

Она не отвечает на мой вопрос, вернее, не отвечает прямо. Вместо этого обнимает меня, тяжело вздохнув.

– Готова?

Я киваю, и мы вместе поднимаемся по ступенькам к входу. В храме все поют, и я не разбираю слов. Потом все наклоняют голову и молятся. Мама крепко зажмуривает глаза и складывает руки в молитве. Я тоже молюсь, чтобы мама оказалась права. Чтобы не было таких проблем, какие Бог не мог бы решить.

…Я открыла глаза и обнаружила, что церковь опустела. Я стояла на коленях, сложив в молитве руки. У алтаря подросток гасил свечи. Смутившись, я взяла сумочку и направилась к двери.

У входа меня ждала старушка.

– Я молилась за тебя сегодня, – сообщила она. – Чтобы ты нашла свою дорогу.

– Merci, – поблагодарила ее я со слезами на глазах. На улице я достала свой сотовый, нашла в сообщении доктора Леруа телефон терапевта и позвонила ему.

– Встань! – рявкнул Рейнхард и дернул меня за руку, заставив встать с коленей. – Ты сказала, что сегодня приятно гулять, вот мы и прогуляемся.

– Куда вы их увезли? – закричала я, повернувшись спиной к улице, по которой грузовик увозил папу и Кози. – Что вы сделаете с ними?

Мое волнение его не тронуло.

– Не забивай свою красивую головку такими пустяками. Мы пристойно относимся к нашим узникам.

– Узникам? – с ужасом воскликнула я.

– Ну да, они наши узники.

– Но они не сделали ничего дурного. Отпустите их, я прошу вас.

– Боюсь, что ты ошибаешься, – сказал он со зловещей улыбкой. – Они неправильно родились. И ты тоже.

– Пожалуйста, – продолжала я. – Пощадите их. Я сделаю все что угодно.

– Все что угодно? – с насмешкой спросил он. – Придется это учесть.

Мы прошли несколько кварталов. Что подумают наши соседи? Поможет ли нам кто-нибудь? Я заметила, что кто-то смотрел на нас из окна на втором этаже. Женщина. Но как только наши глаза встретились, она задернула занавески. Как мне хотелось вернуться в комфорт нашей квартиры и оказаться там вместе с Кози и папой, как этим утром, как раньше.

– Мы почти пришли, – сказал он и еще крепче сжал мою руку.

Я дрожала, когда он вел меня назад на улицу Клер, но не в мой дом. Высокий дом напротив нашего был в Париже одним из самых шикарных. Там жили двое наших клиентов. Иногда я сама приносила им цветы, если Ник болел, и заглядывала в квартиру, когда экономка или служанка расписывались на бланке заказа.

Прежде чем зайти в вестибюль, Рейнхард жестом показал на величественное сооружение на верхнем этаже.

– Это самый шикарный пентхаус в Париже, – похвастался он. – Но я считаю, что ему нужно чуть больше… декора. Ты поможешь мне в этом. – Мои ноги двигались, когда мы вошли в здание и направились к лифту, но я не чувствовала их под собой, совсем не чувствовала. Я просто плыла.

Он нажал на кнопку и вызвал лифт.

– Готов поспорить, что ты никогда не жила в доме с такой штукой.

Я не ответила и глядела в одну точку, а он наклонился ко мне и положил свою огромную ручищу мне на талию. У него участилось дыхание, и он прижал меня к себе.

Я ничего не чувствовала. Я онемела.

Внезапно внимание Рейнхарда переключилось с меня на улицу, и его глаза наполнились яростью. Там молодая мать несла маленького ребенка, а тот капризничал и ревел. Звякнул звонок лифта, и дверь открылась.

– Держи лифт, – сказал он, вернулся к двери и заорал на женщину: – Ты знаешь, сколько времени? Заткни своего щенка, или я сделаю это за тебя!

В это мгновение я подумала о побеге. Но только куда мне бежать? Я понуро стояла возле лифта, как было велено, а Рейнхард продолжал ругать бедную женщину. Тут я увидела, как маленькая фигурка проскользнула в вестибюль в крошечном пространстве за спиной Рейнхарда. Между ударами моего тревожно бившегося сердца я увидела черные волосы и почувствовала холодную ручонку на моей ноге под юбкой. Я ахнула и мгновенно поняла, что это Кози. Каком-то чудесным образом моя дочка добралась до меня.