Ошибки прошлого, или Тайна пропавшего ребенка - Диана Чемберлен

– Ну, я думаю, Эва может оставить длинные волосы, если хочет, – сказала Мэриэн. Она раскачивала близнецов на качелях, не выпуская из виду четырехлетнюю малышку, которая играла на горке вместе с другой девчушкой.

Она должна была сохранить их. Ей хотелось, чтобы Тим, если он сможет вытащить ее отсюда, увидел ее с теми же волосами, которые он любил.

Однако на следующую ночь, когда еще не рассвело, она со слипающимися глазами бродила в темноте по комнате с Кори на плече. Малышка спала урывками, что случалось с ней редко, и Эва расстраивалась из-за того, что не могла найти этому объяснение. Кори давила ей на плечо, выгнув спину и уткнувшись головой в волосы. Вдруг она издала такой громкий крик, что оглушила Эву.

– Что случилось, Душистый горошек? – спросила Эва. – Ты дернула меня за волосы. Это я должна плакать. – Может быть, у нее снова промок подгузник? Она отнесла ребенка в детскую, положила на пеленальный столик, потом включила лампу в углу. Подгузник у Кори был сухой, но при свете лампы Эва увидела на тонкой коже большого и указательного пальцев малышки маленький порез, тонкую красную линию, как от ножа для бумаги. – Ты порезалась о мои волосы! – сказала она. – Бедная малышка. – Эва взяла малышку на руки и, прижав ее к себе, поднесла маленькую ручку к своим губам, чтобы поцеловать ее.

Снова уложив спать Кори, она пошла в ванную комнату в холле и посмотрела на себя в зеркало. В ящиках под раковиной она не нашла ничего, кроме маникюрных ножниц, но не колебалась и всего через четверть часа превратилась из подружки Тима в маму Кори.

– Что ты наделала? – На следующее утро Мэриэн сидела в гостиной и смотрела ежедневное шоу, но, увидев входящую в комнату с ребенком на руках Эву, открыла рот от удивления.

Эва бросила взгляд на телевизор, где актриса Джейн Поли брала интервью у эстрадного певца Барри Манилоу. Опускаясь на диван, она улыбнулась.

– Женщины в парке были правы, – сказала она.

Мэриэн онемела, прикрыв рот рукой.

– Неужели так плохо? – спросила Эва, засовывая соску в рот Кори.

– О… ну, я… – заикалась Мэриэн. – Просто это так неожиданно.

Утром это стало неожиданностью и для Эвы. Она не вспоминала о своей полуночной стрижке до тех пор, пока не вошла в ванную комнату и не увидела кучу темных волос на столешнице рядом с раковиной. Ей потребовалось набраться храбрости, чтобы посмотреть на себя в зеркало. Ее когда-то длинная, волнистая и непослушная темная грива теперь превратилась в короткие, волнистые, непослушные и спутанные волосы. Ясно, что маникюрные ножницы были не лучшим выбором для стрижки. Она не отрываясь рассматривала себя, ожидая, что заплачет, но не заплакала. Теперь уже ничего нельзя было поделать.

– Прошлой ночью Кори порезала руку о мои волосы, поэтому я подрезала их, – сказала Эва.

Мэриэн рассмеялась.

– Она порезала руку о твои волосы?

Эва взяла пальцами ручку ребенка. Теперь порез был почти не виден.

– Как ножом для бумаги, – ответила Эва.

Мэриэн покачала головой.

– Нет слов. Не хочешь ли ты… – Она засмеялась. – Не пойми меня превратно, хорошо? Но позволь мне записать тебя к одной женщине, которая делает мне прическу. Просто чтобы… – Мэриэн прикоснулась рукой к своим безупречным белым волосам, подстриженным «под пажа». -…Ну, ты понимаешь. Слегка подправить их?

– Я стриглась маникюрными ножницами, – усмехнулась Эва и при этом испытала странное ощущение, словно за последние недели разучилась смеяться. Ей хотелось бы, чтобы кто-нибудь привел ее волосы в порядок, но она также мечтала купить Кори маленькое детское сиденье для машины. Две женщины в парке говорили ей, что опасно возить ребенка в машине в бельевой корзине и что эти новые пластмассовые детские сиденья с мягкой набивкой продавались в магазине «Кмарт» за двадцать долларов. Она купила бензин, молочную смесь и побольше одноразовых подгузников, и ее сотня долларов быстро испарилась. Как ни крути, ей приходилось выбирать между детским сиденьем и новой стрижкой.

– Ладно, скажешь мне, если захочешь, чтобы я договорилась, – сказала Мэриэн. – Я угощаю.

– Спасибо, – сказала Эва. Она опустила глаза на Кори, которая уставилась на нее. – Теперь она все время так делает, – сказала она Мэриэн, – в изумлении смотрит на меня. – Она замолчала и посмотрела на экран телевизора. Кто-то произнес фамилию Глисон и «дело приостановлено».

– Она пристально смотрит, потому что теперь узнает тебя, – сказала Мэриэн, но Эва едва слышала ее, повернувшись к телевизору.

Перед камерой стоял полицейский и говорил в связку микрофонов.

– Да, – сказал он в ответ на вопрос, который Эва не расслышала. – Мы разговаривали с девушкой Тима Глисона, которая сначала не решалась давать показания.

– Что? – спросила вслух Эва.

– Она свидетель по принуждению, но она привела нас к дому в Джексонвилле, откуда братья Глисоны звонили губернатору Расселу. Мы нашли доказательства того, что они там были, но сейчас их там нет. И нет вообще никаких признаков того, что там находилась миссис Рассел.

– Знает ли его девушка, где сейчас находится миссис Рассел? – послышался голос из-за камеры.

– Она говорит, что не знает, где удерживали миссис Рассел и где она может быть теперь.

Неожиданно на экране появились яркие фотографии Тима и Марти.

– Вероятно, Тимоти и Мартин Глисоны скрываются под чужими именами и изменили свою внешность, – сказал ведущий новостей. Он сообщил номер телефона, по которому зрители могли передать важную информацию.

Уставившись на экран телевизора, Эва сидела не дыша. Эту фотографию Тима она видела в особняке. Он был снят без рубашки и улыбался и был чуть моложе, чем теперь. Хотя на телеэкране по взятой крупным планом фотографии нельзя было догадаться, что он сидел на пляже. Его кудрявые волосы выгорели на солнце почти до белизны. А эти светло-зеленые глаза! Она почти забыла их.

Эва начала плакать, стараясь изо всех сил не всхлипывать. Она почувствовала на себе взгляд Мэриэн, когда пожилая женщина встала и выключила телевизор. Мэриэн снова села, обхватив руками колени.

– Я не хочу знать, что связывает тебя с тем, что мы только что видели, – спокойно сказала она. – Но я могу рассказать тебе кое-что о себе.

Эва выжидающе посмотрела на нее.

– В 1960 году мой муж отправился в тюрьму за убийство, которого не совершал, – сказала Мэриэн. Ее голос звучал напряженно. – Нашлись два свидетеля, которые присягнули, что он присутствовал на месте преступления, и даже видели, что он совершил его, но я совершенно уверена, что его опознали ошибочно. Хотя никто не мог подтвердить его алиби, потому что в это время он спал в отеле, он был признан виновным. И был казнен в 1966 году.

– Мне очень жаль, – прошептала Эва.

– После этого я присоединилась к организации ОСКП, – сказала Мэриэн, и Эва внимательно посмотрела на нее. – Никто из окружающих об этом не знает. Мои друзья и соседи всегда верили в то, что Джим невиновен, но они не знают, что я стала принимать участие в политическом движении. ОСКП способствовала тому, что несколько лет назад была отменена смертная казнь. Конечно, теперь ее снова вернули. – Мэриэн пожала плечами. – Как бы там ни было, меня это касается, и я стараюсь помогать, как могу.