Теракты и диверсии в СССР. Стопроцентная раскрываемость - Вадим Удилов

Подготовка к часу «икс» велась несколько месяцев. За это время противник обменялся с Поповым несколькими письмами с тайнописью, провел тайниковую операцию и моментальный обмен материалами в вестибюле ресторана «Центральный» на улице Горького. Все это было скрытно задокументировано и даже снято на кинопленку.

И вот час «икс» наступил!

Ланжелли, получив от Попова секретные материалы, был с ними задержан и доставлен в отдельное помещение для вербовочной беседы. Склоняя его к сотрудничеству, мы приняли решение показать ему кинофильм, из которого явствовало, что именно Ланжелли своими неумелыми действиями проваливает такого ценного американского агента.

Молча, без единого слова, Ланжелли просмотрел фильм, после чего вытащил из кармана карточку дипломата и спросил: «Как человек, пользующийся правом экстерриториальности, я могу удалиться?!» И молча удалился.

Наши сложности наступили позднее, видимо, после того, как в ЦРУ США проанализировали все факты. Попробуем представить, к каким выводам пришел противник, тем более что его последующие действия подтвердили наши догадки.

Просмотр кинофильма дал противнику возможность понять, что все было тщательно подготовлено заранее, учтены даже мелкие детали. Следовательно, к моменту киносъемки скрытой камерой оперативная игра была в полном разгаре.

Кинофильм фиксировал встречу с Поповым, состоявшуюся в начале июня, а задержание Ланжелли прошло в двадцатых числах октября. Разница примерно в четыре месяца. За это время американцы отправили Попову три письма с тайнописью. Обычно такие письма маскировались под внутрисоюзную переписку советских граждан. Поэтому видимый текст, по сути камуфляж, исполнялся специально подготовленными в разведке лицами. Значит, русская контрразведка почерки этих лиц должна поставить на контроль! А писались ли этими почерками письма для других, помимо Попова, шпионов? Оказалось — еще нескольким агентам. Почему в таком случае они не арестованы и продолжают активное сотрудничество с разведкой США?!

Противник проанализировал всю информацию, полученную от Попова, за период ведения нами оперативной игры. Конечно, сравнил ее с другой, добытой из разных источников. И здесь я должен сказать правду, был у нас промах, когда по дикой случайности информация от Попова почти слово в слово была отправлена по другой игре с американцами, проводившейся из Подмосковья.

У нас сразу же «задымилось» несколько оперативных игр. Противник перестал им доверять и начал усиленную проверку. В то же время ему стало ясно, что Москва наиболее подготовлена к перехвату его шпионских линий связи, и он бросился устанавливать степень нашей готовности на периферии.

Началось с того, что прибывшая в СССР итальянская туристка Клоринда опустила в Одессе и где-то на Кавказе сразу полтора десятка писем, исполненных почерками НТС, для конспиративной связи. В Киев прибыл американец Грей Уитмор, который, грубо нарушая конспирацию, в один и тот же почтовый ящик опустил сразу три письма с тайнописью, предназначенных для американских агентов, не прошедших в привязке с делом Ланжелли — Попова.

Встал вопрос, что делать? Пропустить это безнаказанно — значит своими руками направить противника на связь со своей агентурой с периферии, где степень нашей готовности к вскрытию шпионских линий связи была тогда слабее.

Ну а если задержать Грея? Тем самым дадим понять американцам, что на периферии мы значительно сильнее, и таким образом вернем его к деятельности в Москве.

Чтобы принять последнее решение, надо было честно признать провал нескольких оперативных игр с американской разведкой. Лучший лекарь — это время! Так решили и у нас. Со временем что-то устареет, отпадет, что-то можно будет списать на предателей, и все в конечном итоге перемелется!

Кстати, говоря о кадрах КГБ, хотелось бы порассуждать и о такой категории лиц, как предатели.

Предательство в органах было на протяжении всего существования ВЧК — ОГПУ — НКГБ — МГБ — КГБ. Были явные предательства, были и скрытые, мелкие, но все они оставляли в наших душах горький осадок.

В одном случае многие честные сотрудники КГБ обвинили даже самого босса, «калифа на час» Бакатина, который за короткое время пребывания у власти наделал столько нелепостей, что поведение слона в посудной лавке по сравнению с его поступками, покажется образцовым. Судите сами. Бакатин принес и передал послу США Страусу документацию о закладках подслушивающих устройств в новом посольском здании и даже образец такой закладки. Жест широкий, демократичный! Но если бы бывший секретарь обкома КПСС Бакатин хотя бы слегка пошевелил мозгами, он бы этого не сделал.

Американцы строили это здание своими силами. Строительные материалы ввозили из-за рубежа. И для того, чтобы заложить в них подслушивающие устройства, нужно было там, за границей, найти помощников, вмонтировать эти устройства в строительные материалы. Сколько людей, преданных России, помогали нам это сделать, а Бакатин одним широким жестом раскрыл американцам наши возможности, а может быть, и наших заграничных помощников. Но это не предательство! Это демократия нового, бестолкового типа, чего американцы себе никогда не позволят!

Как правило, после свершения предательства, особенно после побега сотрудника разведки или контрразведки за границу, начиналась первым делом чистка кадров. Одних неугодных или непослушных изгоняли, других понижали или загоняли на периферию.

Затем все изъяны и промахи в работе старались списать на перебежчиков. Это было удобно. Причем, если кто-либо из сотрудников оказывался в стане врага, ярлык предателя на него клеили верхние. Сомнению в низах коллектива это обстоятельство не подвергалось. В качестве запоздавшей реплики: неплохие возможности мы сами создавали для противника!

В свое время, возглавляя по линии КГБ розыск особо опасных государственных преступников, я занимался и делами на предателей из КГБ. Разбираясь с ними, изучая изложенные в делах материалы, факты, показания, результаты экспертиз, я как-то по-разному относился к этим людям.

Некоторые случаи гнусного предательства не вызывали у меня никакого сомнения. Например, предательство Гордиевского, продавшего Родину за тридцать сребреников. Когда ему стало грозить разоблачение, он нелегально бежал с помощью английской разведки из СССР за границу.

То же самое и с сотрудником шифровальной службы КГБ майором Шеймовым. Разница состояла лишь в том, что Шеймов, продаваясь врагу, завысил перед американской разведкой свои возможности по раскрытию советских шифров. Противник, клюнув на эту перспективу, использовал все свои, а возможно и союзников, возможности для нелегального вывоза Шеймова, его жены и пятилетней дочери за кордон.

Позднее у меня стали закрадываться сомнения в отношении добровольности ухода к противнику отдельных сотрудников КГБ, особенно тех, которые в дальнейшем в течение длительного времени никаких антисоветских выступлений не делали. Первое время можно было сомневаться в отношении предательств офицера КГБ Кузичкина, сотрудника разведки Генштаба армии Резуна, но после того, как они выступили с печатными пасквилями об СССР, сомнения лично у меня в их предательстве исчезли.