Легенда о втором отражении - Мария Жукова-Гладкова

– У меня пропал брат, – заявил Иван, не обращая внимания на папашку.

– Да? – спросила Анька с невинным видом.

– Найдется, – махнул рукой Дима.

– У бабы, наверное, застрял, – высказал свое мнение папашка.

– Может, в вытрезвителе? – подала голос мамаша.

– Вы приехали к нам его искать? – удивленно посмотрел на дядю Ваню Костик.

– Лера, вы знакомы с моим братом? – обратился прямо к Аньке Поликарпов, не обращая внимания на остальных.

Она покачала головой.

– А с кем из моих родственников вы знакомы? – не отставал Иван.

– С вашим батюшкой и его… ну я не знаю, как точно выразиться… ее зовут Инесса. Простите, отчества не помню, или она его даже не упоминала…

Анька говорила с невинным видом, глядя на Ивана честными глазами. Интересно, поверил он, что это я, или нет? И почему он ищет Степана здесь? Потому что считает, что здесь сейчас вместо меня живет Анька? Или он приехал только затем, чтобы достоверно узнать, кто здесь обитает, а разговор о пропавшем брате – лишь повод для приезда? Возможно, он хочет посмотреть на реакцию (мою или Анькину) на это известие? А может, он сотрудничает с кем-то из людей Комиссарова? Они сообщили Ивану, что в Ларискиной квартире бывала не Анька, а я. И там же появлялся Степан. Но Иван должен бы знать Лариску, если это подруга Аньки. Или не знает? А Иван точно работает на Инессу, как утверждает Анька? Или он ведет какую-то свою игру, что вполне вероятно?

Тем временем Иван извлек из кармана фотографию и показал Аньке. Мне из шкафа было не видно, кто на ней изображен.

– Это ваш брат? – уточнила Анька. – Вы совсем не похожи.

Я, конечно, видела Степана только после того, как ему в голову попало девять грамм свинца, но я тоже сказала бы, что между ним и Иваном нет ничего общего. Как, впрочем, и между Степаном и Анькой. А вот у Ивана и у моей копии (и, соответственно, у меня) я нашла немало общих черт. Вполне можно было сказать, что это брат и сестра: общее впечатление от взгляда на лицо, хотя черты, казалось, не совпадали, поворот головы, какие-то жесты, кстати, несвойственные мне.

– Это и твой брат, сестричка, – спокойно заметил Иван.

Мои родители, а вслед за ними Костик и Дима снова стали убеждать Ивана в том, что он заблуждается. Поликарпов же очень пристально смотрел Аньке в лицо, а потом резко повернулся к мамаше:

– Вы бы вместо того, чтобы тут лясы точить, искали свою дочь! – рявкнул он. – Или уже ее тело. Ее, возможно, давно нет среди живых!

– Да вот же она, – мамаша кивнула на Аньку. – А у вас, молодой человек, с головой что-то не в порядке. Пить надо меньше.

Иван спросил мамашу, были ли у меня на теле какие-нибудь родинки или шрамы, по которым меня можно было бы без труда опознать.

– За кого вы принимаете мою дочь?! – завизжала мамаша своим обычным скандальным голосом, только на этот раз направленным не на меня и не на отца. – Шрамы у приличной девушки? Это у всяких бандитов шрамы! И особые приметы. А моя дочь…

– Родинки были у вашей дочери?

– Почему ты говоришь в прошедшем времени? – тут уже завелся отец. – Вот моя дочь! Она сидит рядом с тобой!

– Вы уверены? – усмехнулся ничуть не сбитый с толку Иван. – А вот взгляните-ка на этот снимочек. Кто тут?

С этим словами он вытащил еще одну фотографию и протянул моим родителям.

– Так это Лера, – хором ответили они.

– А вот и нет, – заявил Иван. – Это моя сестра. Анька. Которая сейчас сидит перед вами. Димка, подтверди-ка потенциальным тестю с тещей, что это она и есть. Ты, кстати, за кем приударяешь-то? За Леркой или за Анькой? Ты хоть сам определился?

– Это Лера, – с мрачным видом сказал бандерлог, кивая на Аньку.

– Это мама, – поддержал его Костик.

Родители, все еще разглядывавшие фотографию Аньки, потребовали от Димы объяснений. О чем речь? Какая Анька?

Бандерлог сказал, что совсем недавно выяснилось, что у меня имеется двойник – сестра Ивана Поликарпова. Но, как считает Дима, Анька исчезла в неизвестном направлении. Именно Анька, а не Лера. С Анькой Дима был знаком раньше, так что может сравнить. Иван попытался что-то вставить, но Дима его остановил, заявив, что он в состоянии различить нас. Уверен в этом на сто процентов. И ребенок подтверждает. Костик тут же закивал. Это Ивану нужно искать свою сестру, а не моим родителям дочь. Может, Анька сейчас в другом городе, может, за границей, может, пересиживает в какой-то «берлоге» в городе. Ведь в пятимиллионном Питере можно неплохо укрыться. Ряд людей занят поисками Аньки. И некоторые из них вышли на меня. Но Дима взял на себя почетную миссию защиты моего бренного тела от посягательств извне. Он знает, что я – это я, а не Аня. И он просит Ивана поверить ему на слово, что так оно и есть. Никак иначе проверять Дима не позволит. И не допустит, чтобы я раздевалась перед чужим мужчиной. (Это бандерлог мне, что ли, родня?)

По выражению лица Ивана я заметила, что он начал сомневаться. Родители же схватились за головы. А потом матушка вдруг заявила:

– То-то мне сегодня показалось, что ты – это не ты, – и внимательно посмотрела на Аньку.

Иван тут же ухватился за ее слова и попросил объяснить, почему она так решила.

Мать начала с ярко-красной «Тойоты». Но о подарке Комиссарова Иван был прекрасно осведомлен, так что мамаше не удалось в очередной раз развести бодягу о том, что они всю жизнь жили с отцом бедно, но честно. «Тойоту» подарили именно мне. И в усадьбе Чапая была я. Но куда я делась потом?

– Она вела себя сегодня как-то не так? – подсказал Иван мамаше.

– Эта курит, – кивнула мать на Аньку, теперь рассматривая ее так же внимательно, как Поликарпов.

– Мама давно курит, – встрял Костик, – только не хотела, чтобы ты знала, бабушка. Потому что ты устроила бы очередной скандал.

– И устроила сегодня, – заметила Анька.

– Моя дочь не курит! – настаивала мамаша.

– Я курю, – устало проронила Анька и вытащила из-под подушки пачку «Мальборо». – Только ты, мама, об этом не знала. Ты, кстати, меня вообще часто видишь? И подолгу? Откуда ты можешь знать, курю я или нет? И чем я вообще занимаюсь? И что происходит в моей жизни? Ты когда внука-то видишь, каждый раз восклицаешь: «Ой, как Костенька вырос!» (Я об этом говорила Аньке, рассказывая об отношениях с родителями.) Да, он успевает подрасти между вашими встречами.

– Это потому, что ты не даешь его нам! – завопила мамаша.

Семейная сцена продолжалась минут десять, пока ее не прервал Иван, которому надоело это слушать, и он опять надавил на мамашу, требуя вспомнить, что во мне (то есть в Аньке) показалось ей непривычным.

– Да ей все во мне может показаться непривычным! – рявкнула Анька. – И вообще кто вас всех сюда приглашал? Вы ворвались ко мне в дом и устраиваете тут допросы! Убирайтесь отсюда немедленно! Дима! – с умоляющим взглядом повернулась Анька к бандерлогу. – Дима! Спусти его с лестницы, если он сам не уходит!