«Школа волшебства» и другие истории - Михаэль Андреас Гельмут Энде

– Ты что обо мне думаешь?! – возмутился тот. – Я не бросал ещё ни одного коллегу. Итак, я буду здесь через полчаса. И не убегай никуда, слышишь!

– Не беспокойтесь. Большое спасибо.

Эйнштейн, казалось, внезапно заторопился. Не оборачиваясь, он пробормотал на ходу:

– Не за что, коллега! – и исчез.

Снаружи шелестел дождь; Герман присел на один из старых, заплесневелых чемоданов и стал ожидать возвращения путешественника во времени.

Он попытался мысленно прикинуть, какую гору, собственно, представляет собой миллион марок, но так и не смог. Он только знал, что это очень-очень много денег. Вероятно, все они даже не поместятся в его школьный ранец. В таком случае он воспользуется одним из этих старых чемоданов. Уж как-нибудь дотащит его до дому.

Затем он вообразил, как вытянулись бы лица у родителей при виде миллиона. О том, что он сегодня прогулял школу, наверняка не было бы и речи. Наоборот, они бы даже похвалили его и долго бы им восхищались. Они ужасно гордились бы им и ставили в пример сестрёнке, хотя Клара, ясное дело, ещё слишком мала, чтобы что-то в этом понимать.

Потом он принялся размышлять, что можно было бы приобрести на миллион. Новую машину отцу, платье или там шубу для мамы. Себе лично электрическую железную дорогу, аквариум с тропическими рыбками, о котором он давным-давно мечтал, ещё, может, хоккейные коньки, духовое ружьё и, если останутся деньги, гоночную трассу на двенадцать дорожек.

Герман чихнул несколько раз подряд. Он замерзал всё сильнее и чувствовал себя жалким и одиноким. Куда же запропастился Эйнштейн? Полчаса давным-давно истекли.

Герман попытался представить себе, как проходит путешествие во времени и что ощущаешь, когда мимо тебя вихрем проносятся дни, недели и месяцы. Возможно, при этом возникает боль в висках, колики в животе или головокружение. Наверное, можно даже потерять сознание… Ведь Эйнштейн говорил, что нужно очень долго тренироваться, прежде чем научишься перемещаться в прошлое и будущее. Вероятно, то, что он выглядел таким старым, связано со сверхчеловеческими нагрузками, ведь ему всего восемнадцать лет.

Кто знает, с какими опасностями он как раз сейчас столкнулся. Но ведь он, конечно, уже привык к ним. Может быть, всё это время он пытался и не мог вернуться, потому что неточно запомнил, какой сегодня день. Это и немудрено, поскольку он даже не знал, что вчера было воскресенье. Наконец, он мог вернуться в какой-нибудь другой день, например в послезавтра или в позавчера. И теперь сидел там и удивлялся, почему же мальчика нет на месте.

Спустя почти два часа бесплодных ожиданий Герману стало ясно, что при возвращении с Эйнштейном произошло что-то непредвиденное. Помочь ему он был не в силах, томиться в неизвестности тоже не имело никакого смысла. А кроме того, он так продрог и чувствовал себя таким несчастным, что решил отправиться в школу, где, по крайней мере, было тепло и сухо.

Он достал из ранца цветной карандаш и написал на стене аршинными буквами:

После этого он спустился по полуобвалившейся лестнице во двор. Дождь всё ещё продолжался.

Некоторое время Герман блуждал по незнакомым улицам. Затем он обнаружил вход в метро и спустился вниз. Он помнил, какая линия идёт в район школы, но не знал, проходит ли она здесь или ему придётся делать пересадку. Он принялся искать какой-нибудь указатель или схему метро и вдруг вспомнил, что позабыл приписать к посланию свой домашний адрес. А без адреса путешественник во времени не сможет его разыскать. Он решил было вернуться в заброшенный дом, поскольку речь, в конце концов, шла о целом миллионе, но вдруг остолбенел, словно его пронзила молния.

В грязном углу прямо на полу спал Эйнштейн. Рядом с ним стояла пустая бутылка из-под вина.

Герман тут же всё понял. Этот человек попросту его обманул. Он выманил у него деньги, чтобы напиться. В этом, стало быть, всё его путешествие во времени и заключалось.

Герман задумался, что же ему делать. Разбудить обманщика? Но зачем? Свои деньги назад он не получит – старик давно их истратил. Обратиться в полицию? Там Германа наверняка бы спросили, как он сюда попал и почему он не в школе, и тогда всё выплыло бы наружу. И как с ним в таком случае поступят? Запрут в камеру за то, что он прогулял уроки? Герман был в полной растерянности.

Погружённый в свои мысли, он вдруг увидел полицейских в чёрных кожаных куртках, которые следили за порядком в метро. Герман быстро спрятался за колонну и стал наблюдать, как они склонились над Эйнштейном и потрясли его за плечо, пытаясь разбудить. Тот в ответ только лепетал что-то невразумительное и, казалось, совершенно не собирался вставать. Они подняли его с пола, подхватили под руки и, поддерживая с двух сторон, увели прочь. Когда все трое проходили мимо Германа, бродяга посмотрел мальчику в лицо, но, похоже, так ничего и не вспомнил.

– Извините, господа, – услышал Герман его голос, обращённый к служителям порядка, – в каком столетии мы, собственно говоря, в данный момент находимся?

Однако те не удостоили его ответом.

Герман ещё долго глядел им вслед.

Нет, таким, как Эйнштейн, он стать не хотел. Хотя был уже на полпути к этому – теперь он это ясно видел. Разница была лишь в том, что он только начал прогуливать, а вот Альберт прогуливал уже всю жизнь.

Герман решил немедленно стать другим человеком. С этого момента он хотел быть честным, прилежным учеником, примером для подражания, отрадой для родителей и учителей. Он сейчас же отправится в школу и откровенно признается в своём проступке, какое бы наказание ему за это ни грозило. Оно всё равно будет последним, поскольку подобная история никогда больше не повторится.

Правда, уже в следующую секунду выяснилось, что это благое намерение крайне трудно осуществить. В кармане у него не осталось ни гроша, без денег он не мог купить билет, а без билета, получается, не мог сесть в метро, то есть, конечно, мог, но тогда пришлось бы ехать «зайцем». А это означало, что он, прежде чем начать честную жизнь, должен совершить ещё один неприглядный поступок. И, если его при этом поймают, ему придётся заплатить штраф в пятьдесят марок, которых у него тоже не было, поэтому его упекут за решётку, потом сообщат об этом родителям, те от него отрекутся и никогда больше не пожелают иметь с ним ничего общего…

Герман начал тихонько всхлипывать и шмыгать носом.

И всё-таки он вынужден был на это пойти, у него просто не было выхода. Во всяком случае, ему стоило хотя бы попробовать, даже если он был почти уверен, что попадётся.