Гуру - Луиза О’Нилл

не… – Лиза перешла на шепот. – Я уже извинилась за письмо. Хватит напоминать о нем, ладно? Я никогда не хотела, чтобы все это произошло. А теперь все пошло прахом. Я только и думаю, что об этом посте на «Реддите». И ты права: если это не наша работа, то кто же его написал? Может быть, им известно и об аборте? Джош…

– Никто ни о чем не узнает. Все будет в порядке.

– А вот и нет! Все на хрен не в порядке! – сорвалась на крик Лиза. – Я боюсь переступить порог дома. Я попросила Ребекку возить девочек в школу, потому что я не готова смотреть другим мамашам в лицо. Я боюсь заглянуть в магазин. Вдруг кого-то увижу и буду мучиться одной мыслью: читали уже? Знают обо всем? Мне кажется, будто все обо мне говорят, и я в ужасе оттого, что кто-нибудь может что-то рассказать девочкам в школе, или коллега Джоша все прочтет и подумает, что я… я…

– Подумает, что ты что? Ты не забыла, что это во мне сейчас все видят сексуальную маньячку? – Сэм всегда заявляла, что она не хотела чувствовать себя жертвой, но сейчас со всей очевидностью было понятно одно: лучше было бы быть жертвой, чем обвиненной в чем-то, чего ты не совершала. – Я все-таки спрошу еще раз, Лиза. Ты серьезно думаешь, что я тебя изнасиловала?

– Я не… Я… Нет. И я не хотела навлечь на тебя неприятности. – Лиза сжала руки на коленях в кулаки. – Я вообще не хотела всего этого. Просто хотела… Сама не знаю, чего я хотела. Но точно не этого. Точно не всего этого. – Она выудила из внутреннего кармана пуховика видавшую виды бумажную салфетку и громко высморкалась. – Сначала я хотела сказать тебе, как сильно я расстроилась. Но единственное, что мы… я смогла найти у тебя на сайте, были контакты твоего менеджера. Чем больше я писала, тем больше я думала о той ночи… Я была на взводе. Я хотела… – Она подняла на Сэм покрасневшие глаза. – Я хотела, чтобы тебе было так же больно, как и мне.

Челюсть Сэм сжалась. Соблазн наорать на Лизу был слишком велик. Сэм опасалась, что следующими у нее изо рта вырвутся языки пламени.

– Я сожалею, что ты так себя чувствовала, – произнесла она, осторожно подбирая слова. – Сейчас я понимаю, что должна была более деликатно подойти к написанию эссе. В конечном счете ведь это не только моя история. Она и твоя тоже.

– Мне не кажется, что это моя история. – Лиза потерла нос тыльной стороной ладони. – Джош мне рассказывает о той ночи одно, ты – другое, но ни то, ни другое не объясняет то, что я чувствую внутри. Мне хотелось бы вспомнить все.

– А ты не думала… – начала Сэм, – что если ты так усиленно пыталась все вспомнить, но не можешь припомнить ничего конкретного, то, возможно, ничего и не было? – Она пристально посмотрела подруге в глаза. – Ничего не было между нами, Лиза. Я бы никогда ничего такого не сделала с кем-либо, и в особенности с тобой. Я была без ума от тебя. И теперь мне кажется, что это я рехнулась. Как так получилось, что ты видишь все одним образом, а я – абсолютно иным? Как мы докатились до такого?

– Не знаю.

С неба неспешно опускался облаком сахарной пудры снег, нежно обволакивая их головы. Ночь отступала. Темно-синяя мгла вот-вот должна была растаять и превратиться в столь же недолговечную и хрупкую прозрачную синеву. Наступающий день обещал, что от этого чувства, которое их сейчас связывало, вновь останутся одни осколки. Чего они хотели добиться, сидя на этом темном крыльце и держась за руки? Все это не имело ни малейшего смысла. Сэм предала Лизу, опубликовав то злополучное эссе и нарушив обет унести ее историю в могилу. Подруга отомстила, запустив процесс, который сулил конец репутации, карьере и жизни Сэм. Непростительные действия с обеих сторон, и все же вот они – все еще здесь, все еще вместе. Сэм заметила совсем недавно, что у них с Лизой так было всегда: схлестываются характерами, ссорятся, заводят друг друга донельзя словами, бьющими в самые больные места, а потом – все проходит, и они забываются в легком вихре шуточек, понятных только им, и воспоминаний, ценных для них обеих. Мозг выбирает путь наименьшего сопротивления, как говорила ей Диана. Они с Лиз были чем-то большим, чем подругами, больше даже, чем родственными душами. Они были половинками одного и того же человека, который становился целостным, только когда они были вместе. И все эти прошедшие годы они обе силились забыть эту простую истину. Сэм много рассуждала о том, насколько вредна для нее эта дружба, и часто объявляла, что с Татум у нее отношения более определенные, более устойчивые. По крайней мере, они не грозили друг другу сжечь все вокруг дотла и остаться с дымом в легких и пеплом в волосах созерцать пепелище. Но от этого чувства ей никогда не могло быть так же хорошо, как сейчас, Сэм готова была сейчас признать. Сэм хотела, чтобы ее воспринимали со всеми ее недостатками, и только Лиза могла это сделать. Лиза знала худшее, на что была способна Сэм, и любила ее вопреки этому. Сэм очень нуждалась в подруге и, глядя на Лизу, понимала, что и она нужна ей.

– Ты мне поможешь? – спросила она наконец.

– Я не могу. – Лицо Лизы стало пепельно-серым от одной только мысли. – Это будет нечестно по отношению к Джошу и девочкам. Они не заслужили этого дурдома.

– А по отношению ко мне это справедливо? – Сэм почувствовала, как слезы защипали в глазах. – А честно ли это по отношению к реальным жертвам насилия? Когда женщины, подобные тебе, выступают с ложными обвинениями, все становится только сложнее для всех остальных. Ты должна сказать, что все это враки и что ты понятия не имеешь, кто написал пост на «Реддите».

– Не могу.

«Почему же нет? – промелькнула мысль в голове у Сэм. Если Лиза не писала этот пост, то для нее же вообще не должно быть проблемой признать это, разве нет? Сэм снова взглянула на подругу. По позвонкам тонкой струйкой разлилась паранойя. Какие еще тайны пытается скрыть от нее эта женщина?

– Я не хочу, чтобы всеобщее внимание было приковано к моей семье, – продолжила Лиза. – Этого они точно не заслужили.

– Понимаю. Прости. – Сэм ощутила, что подруга может уступить, но не собиралась слишком сильно давить на нее. По крайней мере,