Почерк палача - Николай Леонов

Зазвонил телефон, Гуров снял трубку. Верочка сообщила, что генерал требует немедленно зайти.

– Понял, – Гуров глянул на оперативников, сказал: – Я пошел к Петру. Ждите, – и вышел из кабинета. Предчувствия у сыщика были самые отвратительные. Между Петром и ним существовал четкий характер взаимоотношений. Вызов через секретаря вместо обычного «Лева, зайди» звучал сигналом тревоги.

Гуров увидел Орлова в форме, что говорило, мол, мы идем к Бодрашову, и не в рабочем порядке, а по вызову. Шагая по коридору, Гуров спросил:

– Ты не знаешь, в чем дело?

– Нет. Но ясно, что дерьмо. Молчи, не высовывайся.

Секретарша замминистра кивнула, указала на дверь. Гуров ее открыл, пропустил вперед генерала, вошел следом. Кроме хозяина кабинета генерал-лейтенанта Бодрашова, там находился первый заместитель министра генерал-полковник, назначенный на должность несколько дней назад.

Орлов доложил о прибытии по форме, хотя обычно они здоровались по имени-отчеству. Алексей Алексеевич не вышел из-за стола, сухо поздоровался, выразил надежду, что представлять генерал-полковника нет надобности.

– С начальником главка мы знакомы, а полковник, как я понимаю, и есть старший группы, о работе которой говорил сегодня министр, – сказал генерал-полковник. – Алексей Алексеевич, вы курируете главк, вы и разбирайтесь.

– Садитесь, господа, разговор не минутный, – Бодрашов почему-то смотрел не на Орлова, а на Гурова, у которого создалось впечатление, что хозяин кабинета будет адресоваться больше к оперу, чем к его начальнику.

– Как я понимаю, в деле по розыску пропавших без вести нет ничего нового, – он не спрашивал, разыскники молчали.

Генерал-полковник отошел к окну, повернулся к присутствующим спиной. Гуров ощущал нечто фальшивое в сложившейся обстановке, словно первый зам присутствовал в кабинете лишь затем, чтобы проследить, как пойдет разговор, и в случае необходимости вернуть его в нужное русло. Алексей Алексеевич смотрел доброжелательно, но с долей сочувствия.

– У вас, господа сыщики, новостей нет, а у меня имеются, – Бодрашов положил на стол могучие руки, сцепил пальцы. – В пресс-центре отметили, что интерес к вашему делу в зарубежной прессе пропал. Газетчики переключились на иные убийства, которые произошли в России за последние двое суток. Как вам известно, по одному из них создана комплексная бригада во главе с заместителем Генерального прокурора.

Орлов понимающе кивнул, Гуров сидел неподвижно.

– Вся информация муссируется в окружении президента, в правительстве и Думе, хотя, как я считаю, у высших чиновников сегодня имеются значительно более насущные заботы, – продолжал Бодрашов.

Генерал-полковник резко повернулся, подошел к столу:

– Алексей Алексеевич, вы абсолютно правы, извините, что вмешиваюсь. Разыскники должны заниматься своим делом. Третью неделю вы топчетесь на одном месте. Как мне сообщили из ФСБ, профессионалы осмотрели данное место. Заброшенная каменоломня, небольшой лесок, никаких захоронений. Вы напрасно теряете время, тратите деньги налогоплательщиков. Я недавно приступил к работе, и мне уже прожужжали уши, какой вы, полковник, замечательный сыщик. Вместо того чтобы заниматься не своим делом, ведь пропавшие без вести вас не касаются, лучше проявили бы свои исключительные способности на конкретном заказном убийстве. Это я к слову. Алексей Алексеевич и начальник главка сами решат, где ваш талант лучше использовать. Тридцать трупов существуют лишь в вашем воображении, полковник. Однако допустим, повторяю, допустим, вы их раскопали. И что? Арестовали двух убийц, трех соучастников? Итог? Зарубежные да и доморощенные писаки щелкают аппаратами, снимают на видео, газеты вновь поливают Россию грязью! Беспредел! Заканчиваю. Прошу, Алексей Алексеевич.

– Петр Николаевич, прошу снять группу с этих раскопок. Предлагаю на следующей неделе собраться у меня, пересмотреть план работы на ближайшее время.

– Алексей Алексеевич, по делу работают всего два человека. Не велик урон для главка, тем более для министерства, – сказал Орлов. – Они просят всего три дня, я не хочу им отказывать.

– Вы ничего не поняли, генерал, – вновь вмешался первый. – Видимо, за долгие годы службы разыскной азарт начал превалировать в вашем сознании над здравым смыслом.

– Вы совершенно правы, господин генерал-полковник, – неожиданно сказал Гуров. – Я давно замечаю, у нас, разыскников, порой проявляется профессиональная болезнь. Мы так увлекаемся избранной версией, что перестаем видеть реальный мир. У нас существует профессиональный термин: замылился.

– Вы, полковник, умойтесь и протрите глаза, – сказал первый и снисходительно улыбнулся. – Никто не запрещает вам ловить преступников, раскрывать реальные преступления. Мне приятно слышать, что вы осознали свою ошибку, и молва о вашем упрямстве не соответствует действительности.

Бодрашов повел мощными плечами, прикрыл глаза, чуть заметно улыбнулся. Он уже знал, что разыскники не ловят преступников, а задерживают, а «ловят» сачком бабочек детишки. И смиренный тон Гурова не обманул Алексея Алексеевича, он взглянул на Орлова, который согласно кивнул.

– Господин генерал-полковник, значит, преступников задерживать разрешается? – спросил Гуров почти ласково. – Но прокуратура требует представить и объект преступления, то есть жертву. Если жертв несколько, мы не должны стесняться журналистов, как отечественных, так и зарубежных. В сытой Америке тоже порой происходит непонятное. Например, парень из окна небоскреба расстреливает прохожих.

Первый сообразил, что ему морочат голову, и взорвался праведным негодованием:

– Значит, верно! Полковник Гуров возомнил себя фигурой неприкосновенной! Утром, когда у министра решались первоочередные задачи, министр усомнился в вашей версии, приказал прекратить бессмысленную работу.

Бодрашов поднял голову, недоуменно взглянул. Орлов, как обычно, побагровел. Гуров понял, что генерал-полковник передергивает. Известно всем, что министр не вмешивается в работу на столь низком уровне, он наверняка сказал «разобраться».

Первый пришел в бешенство, его понесло:

– На коллегии какой-то генерал рассмеялся и сказал, мол, мы можем принимать любые решения, а Гуров продолжит работу по своему разумению. И что больше всего меня поразило, присутствующие отнеслись к подобному заявлению шутливо. Кто-то даже заявил: в каждом городе есть свой сумасшедший. Так вот, я вам, полковник, официально заявляю, либо вы будете служить, как все, и выполнять приказы руководства, либо мы будем вынуждены с вами расстаться. Извините, Алексей Алексеевич, лезу не в свои дела. Генерал, – он кивнул Орлову, – проследите, чтобы охоту за привидениями прекратили.

Генерал-полковник пошел к двери и бросил через плечо:

– Я свяжусь с ФСБ, пусть они со своей стороны тоже проконтролируют, – и вышел.

– Павлу Кулагину совсем делать нечего, – сказал Орлов.

– Господа офицеры, вы все слышали. Убежден, что примете верное решение, – очень спокойно сказал Бодрашов. – Петр Николаевич, у меня к вам личная просьба. Пошейте себе новую форму, или этот чертов мундир вас просто удавит. Желаю успеха. Вы свободны.