Третья жизнь кошки - Константин Леонидович Бабулин

– Да Алекс привет, я в Москве

– В Москве?

– Да, прилетела сегодня срочно по делу, завтра уже возвращаюсь в Голландию.

– Ты знаешь, что твой специалист в больницу угодил?

– И он в больницу? Блять. Тоже с собой кончал?

– Нет, не кончал с собой, с чего бы? Только что мне звонил больничный юрист, ищут родственников, говорит, что он чуть жив. Я в несознанку, типа не знаю о ком речь. Вот тебя предупреждаю, тоже.

– А на тебя как вышли?

– Из его телефона номер взяли, обзванивают всех подряд.

– И что с ним?

– Подрался в баре с какими-то арабами, ну и порезали они его сильно, боятся как бы не дал дуба.

– Я говорила тебе что он мудак, ну. Как не вовремя и что делать?

– Не знаю, быстро что-то придумать на замену я не смогу – перенеси дело.

– Поняла, спасибо.

Вот мудак, а? Ну как не вовремя и, к сожалению, «дело» перенести нельзя. Думай, думай.

Самолёт в Голландию Елена

Куда ни кинь везде клин. Опять тупик. Не сдаваться, не сдаваться. Нужно всё, ещё раз проанализировать, и расставить проблемы в порядке приоритета:

1. Как подменить картину в музее без этого грёбаного специалиста?

2. Сделать «Чёрный квадрат»

3. Продумать процедуру обмена картины на бумаги по освобождению Светы

4. Получить оставшиеся деньги

Последний пункт вообще можно исключить, тут быть бы живу, особенно после такого закидона с фотографиями. Если папашка гомофоб, то меня будет убирать только из-за этого. Правда, папа уже увидел, чем это может закончиться. Вопрос что ему важнее, дочь или её ориентация.  Идеальный вариант, если бы он взбрыкнул, мол, знать тебя не желаю – живи как хочешь и оставил бы её в покое. К сожалению, этого уже не случилось, судьба упрямо выбирает плохие варианты, а это значит, что папа может поставить себе цель – вернуть дочь в традиционные рамки. Тогда он, в любом случае, будет меня устранять, чтобы не маячила. Что с этим делать не ясно, но этим займёмся потом, если справимся с тремя первыми пунктами.

Пункт первый – замена картин в Голландии:

Что мы имеем? Я понимаю, как устроена сигнализация, и если бы, всё шло по плану, то после того как специалист выключил внешний контур, я, забравшись в музей, должна была бы выключить сигнализацию картин из кабинета Стефании. А как бы я попала в кабинет? Нужны ключи, значит нужно сделать дубликаты ключей. Как? Когда трахались в её кабинете, можно было сделать слепок. Ну что делать, придётся ещё раз трахаться. А если она сама пойдёт запирать дверь? Не дать этого сделать – это решаемо. Хорошо, ключи от кабинета и дверки с сигнализацией, в конце концов, достану. А что делать с внешним контуром? Специалист говорил, что это не сложно, нужно открыть «плёвый» замок и выдернуть два синих провода. Звучит просто, но это для него замок был плёвый, а для меня? Для меня это проблема, но допустим справлюсь. А вдруг там не два синих провода, а три? Всё конец истории. Значит, самой лезть в шкафчик на столбе нет смысла. А как выключить внешний контур без этого? Думай, думай. Что мы имеем ещё? Мы имеем готовую на всё директрису, это хорошо. А на что на всё? Если я ей скажу правду, что мне нужно заменить «Чёрный квадрат» и объясню зачем, что будет? Неизвестно, тогда лучше этого не делать. Нужно заставить её выключить сигнализацию под другим предлогом. Каким? Ну что тут думать секс конечно. Сказать, что хочу трахнуть её в её же музее, но ночью и пусть думает как это сделать. Да, это уже более или менее реалистичная задача. Перед этим разогреть её в каких-нибудь ещё экзотических местах и ультимативно предложить музей – да, годится. Единственная опасность не попасть в объектив фотоаппарата… Даже думать не хочу, что будет, если они сделают фото секса со мной и Стефанией. Ох сердце защемило, что там с Анной? Хочу позвонить, поговорить, услышать её… Какая тоска охватывает..

Ладно, с этим примерно понятно что делать, а что делать с квадратом?

И мы плавно переходим к пункту номер два:

 Менять-то пока нечего, копия у меня не готова, а время уже поджимает. Давай ещё раз, что мы о нём знаем?

Что впервые тема чёрного квадрата появилась у Малевича в 1913 году во время подготовки декораций к футуристической опере «Победа над солнцем». В виде отдельной картины «Черный квадрат» появляется в 1915 году на выставке с названием "0,10", на ней он располагался в углу, на месте где обычно вешали иконы и олицетворял собой ноль формы, то есть начальную точку отсчёта всего. Дальше можно долго вникать в разные теории обосновывающие, и чёрный цвет квадрата и то, что он помещён на белый фон и то, что у него нет параллельных сторон и, что углы не под 90 градусов и во всём этом находить сакральный смысл, но. НО. Это не объясняет мощной трагической энергетики квадрата, а она есть. А что объясняет? Смерть сына как раз в 1915-м году? Ну, по крайней мере совпадение этих событий налицо и смерть сына, безусловно, трагическое событие, тем более смерть от болезни, то есть трагически растянутый ужас.

Так, да не так, опять всё очень и очень непросто. В прошлый раз, окунаясь в личную жизнь Малевича, мы остановились на том, что его первая жена Казимира Ивановна (действительно тёзка, судьба иногда так шутит) уехала с понравившимся доктором, оставив детей под присмотром посторонних людей. Правда есть версия, что уехала не просто так, а на заработки в районы,  где свирепствовала чёрная оспа, и где хорошо платили медсёстрам. Впрочем, одно другому не мешает, она вполне могла поехать туда в хорошей компании. Продолжения эта история не имела, так что про врача забудем, тем более что, Казимира Ивановна не исчезла из жизни семьи Малевичей. Она сумела заработать денег и жила одна, с родственниками, но детей не забывала и периодически приезжала, навещать сына и дочь, стараясь не пересекаться с бывшим мужем. В один из таких приездов, она, глядя на не очень ухоженное состояние детей, забрала их к себе на Украину. Сохранилась интересная подробность, характеризующая это самое состояние – Казимира Ивановна сожгла старую неприлично изношенную одежду, что была на детях, купив им новую. Казимир Малевич, судя по всему, отъездом детей опечален не был, даже наоборот есть свидетельства, что отношения между бывшими супругами наладились, по крайней мере, переписка