Междумир - Нил Шустерман

Сама процедура была очень проста: жертву привязывали за щиколотки к длинному канату, после чего вздёргивали вниз головой. Никаких физических неудобств духам это не причиняло, но подумайте — какая жуткая скучища проводить в таком положении день за днём! Если наиболее близким заменителем настоящих пыток, которые МакГиллу страсть как хотелось бы учинять над своими жертвами, была смертельная скука, то пусть так и будет. Во всяком случае, когда ему самому становилось скучно, он шёл развлекаться в подвесочную камеру. Там он толкал первого попавшегося Послесвета, тот толкал другого, а этот третьего, раздавались оханье, кряхтенье и визги, и всё это было очень весело — похоже на винд-чайм[32], только вместо колокольчиков в нём были люди.

Когда подвесили Ника, он сперва не мог решить, что хуже — висеть здесь или сидеть в бочке с рассолом. Вонь тухлых яиц, безусловно, была куда хуже, чем запахи укропа и чеснока, которыми благоухал рассол, но, с другой стороны, здесь он не чувствовал себя таким одиноким. Любисток, в бочке достигший нирваны, принял перемену в судьбе философски, и не переставал улыбаться мудрой улыбкой; так что в конце концов Ник решил, что уж лучше находиться в полном одиночестве, чем висеть вниз головой рядом со счастливым придурком. Хотя, опять-таки, уж лучше придурок-Любисток, чем крикун или пацан, пытающийся превратиться в акулу.

Как только Квазиморды подтянули новые «колокольчики» вверх, они наляпали на них чёрной краской номера. По причине, которой Ник не мог постигнуть, ему присвоили номер 966, а Любистку — 266. К тому же, тот, кто писал, намазюкал двойку в обратную сторону.

— Какие у тебя волосы смешные, — сказал Любисток, когда Квазиморды убрались. — Стоят прямо вверх.

— Нет, — сварливо возразил Ник, — они висят прямо вниз!

Любисток пожал плечами.

— В Китае где верх, там низ, а ты же наполовину китаец.

— Японец, тупица! — взъярился Ник и двинул Любистку по плечу. Напрасно. Оба тут же начали раскачиваться и биться о своих соседей.

— Эй, полегче! — отозвался кто-то. — С нас хватает и МакГилла! Он любит приходить сюда и раскачивать нас. Два собственных идиота, занимающихся тем же самым — это уже чересчур.

Жалобы раздавались со всех сторон и тогда, когда Ник пытался влезть под потолок по собственному канату. Там, наверху, было забранное решёткой отверстие, через которое виднелось небо. Ник был уверен, что стоит ему выбраться на палубу — и уж он придумает, как сбежать отсюда. К сожалению, канаты были намазаны жиром, так что ему никогда не удавалось подняться выше, чем футов на десять, после чего он падал вниз и начинал биться о других «висельников». Это в свою очередь вызывало цепную реакцию охов и вскриков, которые напоминали уксусному крикуну, что неплохо бы начать орать, и он так и поступал. Воцарялся бедлам, и все дулись на Ника.

А вообще, кроме случайных стычек и коллективных визгов и криков заняться больше было нечем. Они висели и ждали, какое употребление найдёт для них МакГилл. Ник отдавался блаженным фантазиям о том, как придёт Мэри с сотней своих ребят и освободит его. Он даже представить себе не мог, что спасение придёт к нему в лице Алли.

* * *

— О Боже мой!

Алли стояла на запачканном серой полу подвесочной камеры, не веря своим глазам. Она попыталась посчитать, сколько здесь Послесветов, но сбилась со счёта. Много! На груди у каждого был намалёван номер, и у некоторых он зашкаливал за несколько сотен.

— Ты пришла освободить нас? — спросила девочка № 342.

Поскольку Алли не знала, удастся ли ей когда-либо спасти такое неимоверное количество Послесветов, она не стала отвечать на вопрос. Вместо этого она сказала:

— Я ищу двоих мальчиков. Они здесь новенькие. Одного зовут Ник, другого — Любисток.

Тут откуда-то с вышины раздался голос:

— Они на другой стороне.

Это говорил мальчик постарше, в бой-скаутской форме, с волосами цвета ржавчины, торчащими прямо вниз, что делало их похожими на опрокинутое пламя. Его канат был самым коротким — от головы мальчика до пола было не меньше пятнадцати футов. Он висел выше всех остальных и, естественно, имел наилучший обзор.

— Только и знают, что треплются без конца, — сердито сказал он. — Заставь их замолчать, надоели.

Алли вошла в самую чащу подвешенных и начала продираться сквозь них, попросту отталкивая их со своего пути. Те раскачивались, словно маятники, и ворчали, недовольные, что их потревожили. Алли попыталась вести себя поделикатнее, но всё равно — болтающимся на верёвках духам явно не нравилось её общество.

— Да заткнитесь вы, кретины! — взвился Бой-скаут. Алли призадумалась: интересно, если этот парень висит выше всех, то это автоматически делает его лидером группы? Или раз его так высоко занесло, то это даёт ему право заноситься над другими?

— Я сказал — заткнитесь! — рявкнул Бой-Скаут. — Будете шуметь — Оратор снова заорёт!

Оратор, который воспринял это замечание как напоминание о своих прямых обязанностях, тут же разорался. К несчастью, Алли как раз в это время проходила мимо него, и он завопил прямо ей в ухо. Алли рефлекторно выбросила руку в сторону и накрыла ладонью рот крикуна.

— А вот это, — веско сказала она, — совершенно ни к чему. Больше никогда так не делай. Никогда! — Оратор смотрел на неё ошалелыми глазами. — Ну что, договорились?

Пацан кивнул, и она убрала ладонь.

— А можно я совсем немножко покричу? — спросил он.

— Нет, — отрезала Алли. — Хватит, откричался.

— Вот чёрт, — был ответ, и после этого Оратор навсегда прекратил орать.

— Эй! — провозгласил кто-то. — Она заткнула нашего крикуна!

Вся подвесочная загремела от дружных внизголовых аплодисментов.

— Алли, это ты?

Ну, наконец-то, Ник! Девочка протиснулась ещё между несколькими «колокольчиками» и оказалась перед своими друзьями. Ник висел на высоте пяти футов над полом, так что его голова оказалась примерно на уровне её глаз. Любистка подвесили где-то на фут выше.

— Как ты сюда попала? — спросил Ник. — Я был уверен, что Проныра и тебя засунул в бочку!

— Я успела смыться до того, как он это сделал, — сказала Алли, слегка приврав.

— И ты просто так оставила нас там?!

Алли вздохнула. Они понятия не имеют, через что ей пришлось пройти, чтобы пробраться сюда, на это судно, но сейчас было не место и не время для рассказов. Она взглянула на Любистка, который улыбался и радостно размахивал руками, вися вниз головой.

— Привет, — сказала Алли.

То, что Любисток так спокойно и даже весело покорился своей судьбе, заставило Алли ещё острее прочувствовать свою вину.