Жизнь на менопаузе. Как выжить среди приливов и бурь - Дарси Штайнке

* * *

Надежда необходима. Ее дают мне самки, стоящие во главе стай в дикой природе. Никто не называет этих косаток «кучкой мусора» или «высохшими вагинами». Ни один врач не предлагает им гормональную терапию или вагинальное омоложение. В той форме матриархата, которую они создали, дети на всю жизнь остаются со своими матерями, особи женского пола после наступления менопаузы занимают лидирующие позиции, а зрелые пострепродуктивные самки учат молодых китов технике секса. Хотя самки косаток сталкиваются с почти непреодолимыми сложностями в своей среде обитания, год от года ситуация становится все плачевнее. Они наглядно демонстрируют то, чего не может ни одна женщина: проблема не в самой менопаузе, а в отношении к ней в патриархальном мире. Даже в последние месяцы жизни Бабуля не оставалась в стороне и сохраняла активность. Ее огромное величественное тело скрывалось под водой, поднималось и взмывало над поверхностью. Я помню ее запах, похожий на водоросли, и взгляд карих глаз, внимательный, настороженный и мудрый. На последней фотографии, снятой дроном всего за несколько дней до того, как ее объявили пропавшей, Бабуля выгибается, чтобы загнать лосося для L87, детеныша, недавно потерявшего мать. Возможно, тело Бабули дало сбой. На фотографии она выглядит похудевшей. «Должно быть, в какой-то момент, – сказала мне Джилз, – она решила, что ее жизнь окончена, и не стала всплывать на поверхность для очередного вздоха». В момент смерти J2 ушла еще глубже в море. Я вспоминаю о смерти своей мамы – задняя дверь дома широко распахнута навстречу последней одичалости, открыта, чтобы впустить ее внутрь.

* * *

Менопауза – это точка пересечения метафизического и биологического. Она в равной степени испытание духа и тела. В этой точке перехода ко мне стало возвращаться мое животное прошлое. «Мы должны признать, – писал Чарльз Дарвин в своей книге 1871 года “Происхождение человека”, – что человек со всеми его благородными качествами все-таки носит в своем физическом строении неизгладимую печать низкого происхождения»[119]. Низкое это происхождение или нет, но животные для человека – основной источник знаний о самом себе. Первые символы были изображениями животных, и первые рисунки тоже. Первые метафоры связаны с животными, по ним мы мерили свою скорость и свою ярость. Животные стояли в центре первых религий. «Когда мы говорим об инстинктивном обмене между животным в человеке и наполненном духом окружающим миром, мы признаем чувственную связь с мистическим, которая существовала задолго до появления какой-либо формальной или жреческой религии»[120], – пишет философ Дэвид Абрам.

«В звере для меня разверзается влекущая и родственная мне глубина, – пишет Жорж Батай. – В некотором смысле я знаю эту глубину – она во мне самом. А вместе с тем именно то, что мне не дается». Теперь я понимаю, что моменты, о которых я привыкла думать в религиозном ключе, когда природа и населяющие ее существа, казалось, излучали внутренний свет, на самом деле были проблесками моего утерянного животного сознания.

Я не хочу романтизировать животных. Я знаю, что не могу стать одной из них. Но я могу встать на их сторону. «Идеальное положение человека среди животных – не то, при котором дикие звери становятся ручными, – пишет профессор религиоведения Уэнди Дониджер, – а положение, в котором человек становится одним из животных. Или, точнее, становится членом животного сообщества, все же оставаясь человеком»[121].

* * *

Моя фертильность продолжает расти. Может быть, я старею, может, даже распадаюсь, но не стоит забывать, что гниение дает плодородие. Перегной поддерживает новую жизнь. Читая, создавая тексты, занимаясь волонтерством и активизмом, преподавая, воспитывая, оберегая и любя, я продолжаю свою охоту. И как хорошая мать семейства обещаю делиться добычей.

Иногда я думаю, как это глупо и как по-человечески – считать, что мне нужно средство против менопаузы. Ведь это все равно что пытаться вылечить ливень, остановить наступление ночи или выправить изгиб стебля тюльпана. Когда я была моложе, мной управляла биология – теперь я позволю духу вести меня за собой. Когда я просыпаюсь в темноте, раскаленная от жара, я молюсь не божеству на небесах, а красоте этого мира. Мои молитвы – телу, озеру, киту.

Летом 2018 года, когда я заканчивала эту книгу, косатка J35, известная как Талкуа, родила дочь. Китенок погиб, и мать, оплакивая ее смерть, семнадцать дней носила по морю тело своего ребенка. Те, кто видел J35 в эти дни, описывали ее отказ от отдыха и сна как «ритуал или церемонию». Кен Балкомб, глава Центра исследования китов, назвал траур матери «очень трагичным путем скорби».

Я вижу в поведении J35 демонстрацию протеста, а не только тоски. Детеныши в стаях J, K, L гибнут на протяжении вот уже почти трех лет. Китам вредит химическое и шумовое загрязнение, но именно голод грозит им полным исчезновением. Косатки питаются чавычой – видом лососевых, вылов которого превышает все допустимые пределы, а миграционные пути блокируются плотинами в низовьях реки Снейк. Мы можем помочь китам, убеждая власти усилить сброс воды, так чтобы больше молодняка лосося смогло выжить и вернуться в океан, и настаивая на полной ликвидации плотин. Мы можем помогать южным резидентным китам и в своей повседневной жизни: не тратить лишнюю воду и электричество, выбирать езду на велосипеде или совместные поездки на машине с коллегами и близкими, сдавать мусор на переработку, покупать местные и органические продукты, не использовать токсичные химикаты в быту и пестициды при работе с землей. Мы можем жертвовать организациям, которые помогают китам. Например, «Диким косаткам» через их сайт www.wildorca.org или Центру исследования китов через www.whaleresearch.com.

Может быть, L77, которая родила китенка в январе 2019 года, повезет больше, чем J35. Детеныша по имени Счастливчик видели плывущим рядом с матерью в море Селиш. Вид живого китенка придает сил, но меня не оставляет тот, который умер. Одно дело – сочувствовать боли скорбящей матери, и совсем другое – добиться изменений, необходимых, чтобы помочь ей.

Эта книга в большей степени, чем все мои прежние проекты, результат коллективной работы. Я разговаривала более чем с сотней женщин – лично, по телефону и электронной почте. Их искренность и отзывчивость давали мне знания и вдохновение. Тейлор Ланнамен, Сара Леви и Николь Старчак изучали материал и отыскивали информацию, которая сделала эту книгу лучше. Я благодарна вам. Линн Дольник, Мэри Уайсс, Сэм Кавайар, доктора Полин Маки, Даррен Крофт и Дебора Джилз помогали мне понять животных и животное в людях.