Исчезнувший клад - Наталья Семенова

— Не положено вообще-то, — нехотя произнес Степан Григорьевич. — Ну да ладно, покажу его вам.

Они спустились в подвал здания, там, в закрытой каморке и сидел божий человек Тимоша.

При одном взгляде на него, к сердцу сразу подкатывала жалость. Одетый в старые рваные штаны, в грязную рубаху и, несмотря на жару, в овчиный тулуп. Тимофей сидел в углу на корточках, раскачивался из стороны в сторону и тихонько скулил.

Серафима Митрофановна сделала несколько шагов к нему и ласково сказала:

— Тимошенька, ты меня слышишь?

Тимоша перестал раскачиваться, поднял голову, и долго смотрел в глаза Серафиме. Взгляд у него на удивление был совсем не безумный. Вдруг он ясно произнес:

— Кровь! Всюду кровь!

— Тимоша, ты про Дуню? Что ты видел? — стала настойчиво спрашивать его Серафима.

— Это ты убил Евдокию? Где нож? — тут же вклинился в разговор урядник.

— Нет, нет, — отчаянно замотал головой Тимоша. — Тимоша нет… Тимоша нет… Тимоша нет… — Повторял он. Больше от него Серафима с урядником добиться ничего не смогли.

Серафима Митрофановна и Степан Григорьевич вернулись в кабинет.

— Не он это, Степан Григорьевич, не он, — твердила Серафима. — Настоящего убийцу надо искать.

— Отправлю его в уездный участок, пусть там следователь с ним разбирается, — твердил свое Степан Григорьевич. — Извините, Серафима Митрофановна, не могу я его просто так отпустить. Нашли его ря-дом с телом, руки в крови, даже не просите, — замотал головой урядник.

Серафиме так и не удалось убедить Степана Григорьевича отпустить Тимошу, и она, расстроенная, вышла из полицейского участка и побрела домой.

Незаметно прошло несколько дней. Серафима Митрофановна еще раз ходила домой к Прокофию, но так и не застала его. Жена Прокофия сказала, что он не возвращался в поселок, а сразу же прииска уехал к своему брату в Кыштым. В этом не было ничего удивительного, у брата Прокофия случилась какая-то неприятность в семье, и даже заводское начальство пошло Прокофию навстречу и отпустило его на несколько дней.

Первое волнение из-за убийства в поселке постепенно сходило на нет. Сначала, конечно, все боялись даже вечерами выходить за околицу, а уж чтобы по ночам бродить где-то — об этом даже речи не было. Но постепенно все стало успокаиваться.

Тимошу, кстати, тоже выпустили через несколько дней. Его сначала под стражей двух десятских отправили в уездный город, там дело вел городской следователь. После медицинского освидетельствования Тимошу признали умственно неполноценным, и, поскольку ножа при нем и около тела не нашли, решили, что он ни при чем. Его уже хотели даже отправить в городскую больницу для слабых умом, но за Тимошей неожиданно приехал батюшка поселковой церкви. Это был, пожалуй, единственный человек, к которому Тимоша испытывал безграничное доверие. Батюшка и забрал несчастного. Так Тимоша снова оказался в поселке.

Поначалу местные жители встретили Тимошу настороженно, но постепенно все успокоились. Официальное следствие решило, что Евдокию убили какие-то лихие заезжие люди, на которых она случайно наткнулась в лесу.

Жизнь в поселке потекла своим чередом, но все-таки что-то нарушилось в жизни людей, сдвинулось со своей оси. Слухи в провинции всегда ходят и ходили, кумушки обожают перемывать всем косточки, да и некоторые мужики этого дела совсем не чураются. После неожиданного для всех убийства Дуняши сначала весь люд опешил, а затем как-то притих. Если что-то и обсуждали, то тихо, внутри семей, в крайнем случае, между родственниками. Семьи были, по обычаю, большими, да и родственниками Бог не обидел.

Мнения среди мужиков поселка разделились. Некоторые из них, которые несильно задумывались о произошедшем, сразу же согласились с тем, что местного дурачка арестовали за дело. Но большая часть мужского сословия склонялась к мысли о том, что, скорее всего, в убийстве замешан кто-то другой, а не Тимоша, и этого кого-то надо искать. Это была наиболее здравомыслящая часть среди населения поселка. Но были и такие, которые не торопились выдвигать окончательное обвинение, и не спешили высказывать свои догадки вслух. Этого мнения придерживался и муж Серафимы Митрофановны.

Детвора, которая с удовольствием слушала все домашние пересуды, особо не раздумывала над этим. Сначала они действительно испугались, слушая наказы отцов и матерей:

«Я тебе серьезно говорю, чтобы в лесу и твоей ноги не было!»

«Чтобы не шастали по лесу со своими приятелями одни, без взрослых!»

«Слово отца, родителя твоего, закон! Не послушаешься — отдеру вожжами, ты меня знаешь!»

Особо стращали, конечно, девчонок и девушек. Тут уж старались матери, как могли:

«Кровинушка мой, доченька, Бог с ними с ягодами и грибами! Попустимся ими лучше, как-нибудь с огорода прокормимся».

«Видишь, на подружек-то надежа плохая, взяли и оставили Дуняшку одну в лесу».

Детвора, внимательно выслушав все угрозы, наказы и уговоры, решила этот сложный вопрос послушания родителей по-своему: у них появилась новая игра. Называлась она незатейливо «Убийство в лесу». На роль урядника, Степана Григорьевича, замахивались мальчишки постарше, и спорили между собой, кому им быть. Играть подпаска, который нашел убитую в лесу, тоже хотели все. Подростки даже пару раз подрались из-за этого, но быстро помирились, так им хотелось участвовать в игре. На роль жертвы звали кого-то из девчонок, без них тут было не обойтись, но особо желающих не было.

Женщины поселка сначала тоже притихли, но дня через три оторопь со страхом прошли. Вот тут-то они и развернулись, демонстрируя свои невероятные способности чесать языками. Конечно, несчастную мать убитой жалели, но выразив ей искреннее сочувствие, бабы принялись за свое любимое занятие. По числу предположений об убийстве они намного опередили местных мужиков.

— Это цыгане, бабоньки, точно вам говорю! — захлебывалась словами соседка Серафимы Митрофановны, которая жила в доме напротив. — Без них не обошлось!

— А зачем ее им надо было убивать? — не соглашались остальные. — Да и девок они уже давно не крадут, своих хватает.

Возразить на это было особо нечего, поэтому тут же возникало новое предположение:

— А вы не забыли, что Дуняшку-то нашли рядом с пещерой? Про нее всегда много всяких слухов ходило.

— Нет, дело не в пещере, давно тут уже пещера эта, и ничего раньше не случалось.

— А в чем тогда дело? — интересовались самые непонятливые.

— А пещера-то совсем рядом с «блудным лесом». Нехорошее это место.

Так пролетело несколько недель после первого убийства. Вроде бы совсем немного, но вполне достаточно, чтобы все постепенно успокоились. Мужики почти совсем про него забыли, чего говорить об одном и том же, пускай жены языками чешут. Дети еще продолжали иногда играть в