Торговец кофе - Дэвид Лисс

— Идите домой, — сказал он Ханне. — Никому ничего не рассказывайте. И не давайте девушке распускать язык. — (Хозяйка со служанкой начали отступать в сторону.) — Пусть она придержит язык, — сказал он, обращаясь к Ханне, — иначе потеряет работу. — Он повернулся к Иоахиму. — Отойдите назад.

Слава богу, Иоахим послушался. Женщины проскользнули, прижимаясь к стене, чтобы максимально увеличить расстояние между ними и голландцем. Оказавшись на свободе, они пошли быстрым шагом.

— Идемте, — скомандовал Мигель. — Через мост. Быстро.

И снова Иоахим послушно выполнил приказание, как слуга, которого хозяин застал за чем-то неблаговидным. Мигель посмотрел по сторонам, чтобы убедиться, не видел ли кто-нибудь из знакомых это уличное происшествие. Он прошептал слова благодарственной молитвы Господу, слава Тебе, за то, что шпионы не пошли за ним следом и что беда случилась в часы, когда все, кто мог желать ему зла, были заняты своими делами на бирже.

Перейдя через мост на другую сторону канала Хаутграхт, Мигель повел Иоахима к небольшой рощице на берегу канала, где можно было поговорить незамеченными.

— Неужели в вас не осталось ничего от вас прежнего? Как вы посмели приблизиться к жене моего брата?

Мигель переместился на подветренную сторону от Иоахима, чтобы вонь не чувствовалась так сильно. Иоахим стоял с опущенной головой. Он смотрел на уток, клевавших что-то на земле у них под ногами, не обращая на людей никакого внимания.

— Почему вы решили, что я подошел к жене вашего брата? Я подошел к вашей шлюхе тоже, не забывайте об этом, — сказал он. — Она очень соблазнительная, сеньор. Думаете, она примет меня? Она похожа на такую, которая примет кого угодно.

Мигель задержал дыхание.

— Не смейте никогда больше беспокоить никого из членов моей семьи. Чтобы я впредь не видел вас во Влойенбурге.

Тихого, уступчивого Иоахима теперь будто бы никогда и не существовало, а был только этот рассерженный Иоахим.

— Ну и что будет? Ну, скажите, сеньор, что вы сделаете, если увидите, как я рассказываю вашим соседям на улице разные истории? Ну, скажите, что вы сделаете?

Мигель вздохнул:

— Вы, вероятно, хотите чего-то. Не пришли же вы во Влойенбург потому, что вам больше нечего делать?!

— На самом деле мне больше нечего делать. Я предложил вам заняться какой-нибудь коммерцией вместе, но вы отвергли мое предложение и сделали из меня посмешище.

— Никто не делал из вас посмешище, — сказал Мигель после паузы. — Что касается коммерции, я так и не понял, чего вы хотите. Вы хотите, чтобы я включил вас в какое-то предприятие, но я не знаю в какое. Я даже понятия не имею, чего вы, собственно, хотите, и у меня слишком много дел, чтобы тратить время, пытаясь угадать.

— В этом все дело. У вас много дел, а у меня никаких дел нет. Я подумал, может быть, жена вашего брата и ее хорошенькая служанка тоже не знают, чем себя занять. Наши проповедники говорят, что все зло в мире оттого, что у людей слишком много свободного времени. Люди не знают, чем заняться, думают слишком много и совершают дурные поступки, вместо того чтобы думать и совершать хорошие поступки. Мне пришло в голову, что я смог бы помочь вашей семье, дав возможность сделать благое дело через благотворительность.

— Мне казалось, что спасение через добрые дела — это принцип католиков, а не реформатской Церкви.

— Вы, евреи, такие умные. Все-то вы знаете. Тем не менее благотворительность важная вещь, сеньор. По-моему, вы ничего не сделали для осуществления нашего совместного предприятия, и в отсутствие других возможностей я вынужден был обратиться к благотворительности. Десяти гульденов будет достаточно, чтобы я на долгое время покинул Влойенбург.

Мигель отпрянул, почувствовав отвращение. Вонь, исходящая от Иоахима, была невыносима.

— А если у меня нет десяти гульденов? — Он сложил руки на груди, не намереваясь уступать.

— Если у вас нет денег, сеньор, всякое может случиться. — Иоахим омерзительно улыбнулся.

"Отвага и экономность — достоинства, которые не всегда сочетаются друг с другом, — сказал себе Мигель, открывая кошелек, — и мудрый человек знает, когда следует подчиниться обстоятельствам. Даже Очаровательный Петер, вероятно, решил бы, что отплатит в другой раз". Однако Мигель не был уверен, сможет ли в данный момент его гордость побороть философию Петера.

Он подумал, не дать ли Иоахиму больше десяти гульденов. Вверенные ему Гертрудой средства значительно уменьшились. Какая разница, если они уменьшатся еще немного? Что, если заплатить Иоахиму сто гульденов или даже двести? Возможно, увидев деньги, Иоахим удовлетворится столь малым. Конечно, человек в его положении не откажется от ста гульденов.

Вероятно, разумный человек, которого когда-то знал Мигель, исчез, но вдруг деньги смогут воскресить его? Вдруг он как женщина из старой сказки, которой была нужна лишь волшебная туфелька или волшебное кольцо, чтобы к ней вернулась былая красота? Может быть, если дать Иоахиму возможность помыться, хороший обед, мягкую постель и надежду на будущее, он проснется?

— Если бы вы обратились ко мне как порядочный человек, — наконец сказал Мигель, — и скромно попросили денег, я бы помог вам. Но после ваших выходок у меня нет такого желания. Уходите. Если я увижу вас здесь опять, я вас побью до бесчувствия.

— Знаете, почему от меня так ужасно воняет? — спросил Иоахим громким и визгливым голосом. Не дожидаясь ответа, он полез в карман и достал кусок чего-то серого и скользкого.

Через несколько мгновений Мигель понял, что ему не почудилось: оно шевелится.

— Это кусок гнилой курятины. Я положил его в карман, чтобы оскорбить вас и ваших женщин. — Он засмеялся и бросил мясо на землю.

Мигель отпрянул.

— Вы не поверите, как быстро бедняк узнает, где можно купить червивое мясо и кислое молоко. Пустой желудок надо чем-то наполнить, хотя моей привередливой женушке не по душе тухлые продукты. Подойдите. — Иоахим шагнул вперед и протянул правую руку, скользкую от мяса. — Пожмем руки в знак нашей дружбы.

— Уходите. — Мигель не хотел показывать отвращения, но он ни за что не дотронется до его руки.

— Я уйду, когда захочу. Если вы не пожмете мою руку как человек чести, это меня оскорбит. А если меня оскорбить, я сделаю нечто, что нанесет вам непоправимый вред.

Мигель до боли стиснул зубы. У него не было сил гадать, когда этот сумасшедший Иоахим решит поведать о своих несчастьях перед маамадом. Но если дать глупцу деньги, это тоже не поможет. Он их пропьет и потребует еще. Мигелю следует не давать ему ничего и надеяться на лучшее.

— Уходите, — тихо сказал Мигель, — пока я не перестал сдерживать свой гнев.

Мигель отвернулся, не желая слышать ответа, но последние слова Иоахима звучали у него в ушах по дороге домой:

— А я только начал сдерживать свой гнев.