Тайный дневник Розовой Гвоздики - Лорен Уиллиг

В четыре часа она вырывала перья из подушки и напевала: «Скажи, скажи, любишь ли ты меня?»

Лишь совместными усилиями Джейн и мисс Гвен удалось разбудить Амели.

Да, конечно, у нее английский с Гортензией Бонапарт, но ведь это еще не повод, чтобы лить на нее воду!

Карета остановилась во дворе Тюильри, Амели широко зевнула, а брат дернул ее за руку: пора выходить! Сонного вида часовой провел их во дворец. Рассеянно выслушав указания Эдуарда, его сестра пообещала встретиться с ним через два часа у главного входа и вздохнула с облегчением, когда брат убежал по своим делам. Так, до встречи с Гортензией еще пятнадцать минут, значит, она может спокойно оглядеться.

Дневной Тюильри совершенно не походил на ночной. Вчера комнаты были украшены померанцевым цветом и розами, которые пахли сильнее, чем приторные духи гостей. Сегодня не осталось ни одного лепестка, старательные слуги подобрали все. От цветочных композиций остался лишь запах аммония и лжи.

Вчера вечером на каждой ступеньке лестницы стояло по гренадеру. На верхней площадке громко играл марш и горели розовые свечи. Уже за три комнаты отчетливо слышался шум Желтого салона.

Сегодня дворец будто вымер. Амели блуждала по комнатам в поисках чего-нибудь подозрительного, но встретила лишь слуг с ведрами, солдат, сбежавших со своих постов, и бледного молодого человека в потертом сюртуке с перепачканными чернилами рукавами, наверное, секретаря.

Амели подумала, что за этим секретарем стоит проследить, ведь он, возможно, спешит на секретное заседание, но тут неподалеку мелькнул знакомый красноватый сюртук. Это же Эдуард, у кого еще столько кружев на вороте и манжетах? Вот только голос звучит чересчур уверенно. С кем он там шепчется?

Вот бы увидеть его собеседника! Сердце бешено забилось: а вдруг это Пурпурная Горечавка? Амели прижалась к дверному проему. Ну зачем Эдуарду такие объемные сюртуки? Брат заслоняет все пространство, а от его собеседника виден только черный рукав. Наверное, самый опытный шпион не сумеет узнать человека по одной только руке, но и ее скоро заслонил кружевной водопад. Кажется, Эдуард что-то передает невидимому незнакомцу. Что именно, не видно, пышные малиновые рукава заслоняли обзор. Кажется, какой-то листочек… Может, записка?

Амели прильнула к двери и… больно ударилась о дверную ручку. Девушка прикусила губу, чтобы не застонать от боли, но даже выдох получился довольно громким. Спутник Эдуарда тут же всполошился, схватил Балькура за руку и, что-то зашептав, потащил к противоположной двери. Брат даже не оглянулся.

Зато его спутник оказался намного подозрительнее. Вот он открыл тяжелую дубовую дверь, и прежде чем она захлопнулась, Амели на секунду увидела его лицо. Смуглое, похожее на шпагу, оно было совершенно непримечательным, за исключением длинного, недавно зажившего шрама на левом виске. Лицо знакомое, но явно не Жоржа Марстона.

— Черт побери!

На всех парах Амели бросилась к дубовой двери. Поздно, слишком поздно, брат и тот, кто его сопровождал, исчезли из виду.

Как же объяснить Джейн, что она во второй раз упустила раненого?

Путешествие по Тюильри продолжалось, но настроение у Амели испортилось. Поначалу она осматривала каждую комнату, пытаясь увидеть малиновый камзол и золотые кружева, однако Эдуард и его спутник исчезли с такой скоростью, какой Амели от брата никак не ожидала. Он оказался проворнее, чем Пурпурная Горечавка.

Может, поднять эту тему по пути домой? Например, просто сказать Эдуарду, что она в курсе его отношений с Пурпурной Горечавкой, и потребовать принять в команду? Она сэкономит кучу времени и себе и брату: ей не придется шпионить и разнюхивать, а ему — устраивать спектакли в собственном доме. Но с другой стороны… Эдуард скажет, что она лезет не в свое дело. Вряд ли он станет с ней откровенничать.

Так что лучше изображать неведение и шпионить за братом при любой удобной возможности. Нужно обязательно посоветоваться с Джейн.

— Позор! — разгневанно прогремел кто-то.

От страха Амели чуть не подпрыгнула. Боже, неужели это ей кричат? Мисс Балькур испуганно огляделась по сторонам. Нет, в небольшой передней она одна. Жуткий голос раздается из соседнего Голубого кабинета. Дверь приоткрыта, значит, кто-то вошел в него совсем недавно.

— Ты позоришь всю нашу семью! — Теперь это был не голос, а звериный рык.

Мисс Балькур думала, как и куда бы ей сбежать, когда услышала робкий ответ:

— Но, Наполеон, я…

Амели затаила дыхание. Это, конечно, не разговор с Фуше, но все-таки… Может, удастся подкинуть интересный материал в «Вестник Шропшира»? Приподняв муслиновые юбки, она на цыпочках подошла к дубовой двери.

— Леклерк умер всего год назад!

Леклерк… Для мирового шпионажа это имя мало что значило, но девушка так сильно прижала ухо к двери, что на древесине вполне могли остаться вмятины. В последний раз она видела бесстыжую Полину Бонапарт ласкающей ухо Ричарда. Нет, интерес у нее не личный, а чисто профессиональный. Разве ее волнуют амурные похождения лорда Селвика? Просто… просто… любой скандал, позорящий семью Бонапарта, может пойти ей на пользу. Только так, а не иначе!

Судя по звукам, Бонапарт нервно меряет комнату шагами.

— Тебе полагается быть в трауре! Сколько ты его носила, неделю, две?

— Зато я остригла волосы, чтобы положить в гроб…

— Ну надо же, она остригла волосы! — Нервный шлепок по чему-то деревянному. — Они давно отросли, к твоей великой радости! Да ты перепробовала весь Париж!

Амели с нетерпением ждала, когда Бонапарт заговорит о лорде Ричарде и отвратительной сцене в Желтом салоне.

— Замминистра полиции жалуется, что ты снова его ущипнула! В совершенно неподобающем месте!

— Наполеон, место было вполне подобающее, — горячо заверила брата Полина. — Мы пили шоколад в моей гостиной.

Амели раздраженно посмотрела на дубовую дверь. Либо Полина Леклерк — самая тупая из тех, кого она встречала (пока за этот титул бились Дерек и кузина Агнес), либо прекрасная актриса. Скорее первое, чем второе: судя по элементарным вопросам, которые задавал Бонапарт, интеллектуальный уровень сестры не вызывает у него ни малейших иллюзий.

— Что он делал в твоей гостиной?

— Шпионов искал, — невинно ответила Полина. — Это я его попросила.

Бум! Шмяк! Бонапарт схватил со стола что-то тяжелое и швырнул о стену. Амели прижалась к дверным петлям. Судя по пятнам, чернильница.

— Не злись, Наполеон, — попробовала подлизаться к брату Полина. — Мне же просто скучно!

— Скучно? Черт побери, ей скучно! Съезди куда-нибудь! Закажи новое платье!

— Мои невинные забавы тебя так возмущают…

— От невинных забав вот-вот разразится международный скандал! Ну что мне делать? Приставить к тебе няньку?