Хорошее время, чтобы умереть - Марина Серова

Я вспомнила, как Дарий звонил мне недавно и советовался по поводу сюжета своей книги, как ему лучше «пришить» нашу героиню, содержательницу подпольного казино и притона. Оказывается, он в это время ехал в «Газели». Ну, чудила! Я, в свою очередь, рассказала об этом Андрею. Тот округлил глаза:

– Что?! Прямо в «маршрутке»?!. В открытую трепался?! Вот придурок! Хотя и племянник начальства… А пассажиры-то молодцы! Предотвратили (в их понимании) настоящее убийство. А еще говорят, что у нас сплошь – одни равнодушные! Кстати, мать, учти: тебя тоже будут «пробивать»: ведь звонил-то он тебе, твой номер в его телефоне «засветился» последним. Так что ты у нас пойдешь сообщником, – вдоволь насмеявшись, подытожил мой друг.

– Ой, как хорошо, что у меня есть свои люди в полиции, – подмигнула я Мельникову, – надеюсь, ты не будешь меня допрашивать с пристрастием?

– Это уж, извини, как получится! Может, придется сделать тебе личный досмотр: а вдруг ты носишь с собой холодное оружие? Под нижним бельем. Тот же шампур, например…

– А как же, Андрюша! Я без шампура вообще из дома не выхожу: как же без него сегодня по улицам ходить?! А что касается личного досмотра – перебьешься!.. Кстати, как там насчет адресочка мадам Цеплер? Пицца съедена, – будьте любезны оплатить счет.

Мельников вытер руки носовым платком, сел к своему компу, и его пальцы запорхали по клавиатуре.

– Есть, – выдал он через минуту, – Ираида Станиславовна – как заказывали. Улица Шелковичная… Дом… Тебе записать?..

Однокурсница нашей бабы Яги проживала в Осеннем ущелье. Я нашла ее сидящей на лавочке возле старой пятиэтажки. Ираида Станиславовна прекрасно выглядела для своих семидесяти трех лет, а именно столько ей и было, судя по данным, выуженным Андреем из милицейской базы. Женщина была одета в коричневое драповое пальто, элегантную шляпку с цветочками и короткие сапожки на низком каблуке. Она подставляла свое белое лицо с розовыми щечками весеннему солнышку и улыбалась подкрашенными губами. Возле ее ног сидела собачка неопределенной породы.

Узнав цель моего визита, женщина без особого огорчения покачала головой:

– Значит, Ягудину убили… Царство ей небесное! Впрочем, я не особо удивлена: такая дрянь должна была кончить подобным образом. Это закономерно…

– Кажется, вы вместе учились в институте?

– Что? А, да, учились… В одной группе.

– Ираида Станиславовна, вы не будете так любезны рассказать мне про нее – какой она была в институте? С кем дружила или, может, наоборот, ругалась?

– Дружила? Что вы говорите, деточка?! Ягудина не могла ни с кем дружить, совершенно не могла. Ссориться, ругаться – это да, это – сколько угодно! Она даже сидела всегда одна – за первым столом, ближайшим к преподавательскому. Рядом с ней никто не хотел садиться.

– Скажите, Ираида Станиславовна, а не случалось ли с вашей Ягудиной чего-нибудь необычного? Может быть, какой-то случай, неприятность или что-то в этом роде?

Женщина задумалась:

– Неприятность, говорите? Право, не знаю… Училась она неплохо, «хвостов» у нее вроде не было… А то, что ругалась со многими из группы, так ведь это не необычно, это как раз в порядке вещей. Для Ягудиной в порядке вещей.

– Значит, ничего такого, – вздохнула я, посмотрев на кудрявого питомца моей собеседницы. – Училась хорошо, сессию сдавала вовремя, регулярно собачилась с однокурсниками…

– Ну, да, – кивнула Ираида Станиславовна, нагнулась и погладила свою питомицу. – Хотя нет, погодите… Как вы сказали?

– Регулярно собачилась с однокурсниками, – повторила я.

– Я не о том… Сессия… Сессия… Да, было что-то, связанное с сессией.

– Что именно?

– Не помню… Простите, Татьяна, шутка ли – пятьдесят лет прошло, даже больше!

Я уже собралась было прощаться, как вдруг Ираида Станиславовна вскрикнула, прижав руки к груди:

– Ой, я вспомнила! Сессия, точно, наша последняя сессия в институте…

Собачка у ее ног вздрогнула и, недовольно покосившись на хозяйку, тявкнула.

– Ну, что сессия? – не выдержала я. – Она ее что, завалила?

– Хуже.

– В каком смысле хуже? – опешила я.

– Она на нее не явилась.

Наверное, у меня был очень удивленный взгляд. Ираида Станиславовна поспешила меня успокоить:

– Да нет, на сессию она все-таки явилась, но потом, с недельным опозданием! Поверьте, это было нечто, из ряда вон выходящее. В те времена никто не смел выкинуть ничего подобного, дисциплина была – о-го-го! А уж на последнюю сессию все больные ползком ползли, как же: последняя сессия! Это сейчас…

Женщина принялась рассуждать о нравах современной молодежи, которой «все до лампочки». И на занятия-то они не ходят, а придут, так сидят и «эсэмэски» друг другу пишут вместо того, чтобы преподавателя слушать, а еще в смартфонах у них всякие игры да скачанные из Интернета книжки. Это она по своим внукам знает, их у нее трое. Как современная молодежь вообще учится?! Сессию сдают за взятки… Ужас! Ужас!.. Мне пришлось терпеливо ждать окончания лирического отступления в нашей беседе. Наконец Ираида Станиславовна, что называется, выпустила пар и закончила свой возмущенный монолог.

– Так, говорите, Ахолия Ивановна опоздала на сессию? – напомнила я тему нашей беседы. – Может, у нее что-то случилось, вы не спрашивали?

– Лично я – нет, – презрительно поморщилась женщина и успокоила свою зарычавшую на пробегавшую мимо кошку собачку. – Подождите… Что-то случилось, говорите? Да, точно! Вспомнила! Тогда действительно случилось что-то непонятное. Началось с того, что все заметили, как наша Ахолия вдруг начала поправляться. Ползла и ползла во все стороны… Девчонки над ней подшучивали, намекали на интересное положение, да и не только девчонки… Помню, она нам сказала, что у нее что-то серьезное со щитовидной железой и она принимает какие-то гормональные препараты, от которых так полнеет. Да, да, именно так и сказала.

– А вы?

– А что «мы»? Ничего. Щитовидка – так щитовидка, нам-то что! И вообще, всем тогда было не до Ягудиной, на носу была последняя сессия, потом предстояло написание дипломной работы… А потом она пропала.

– Как?

– Надолго. Месяца на два, кажется… Нет, чуть меньше, полтора… Перестала ходить на занятия, совсем перестала. А потом вдруг снова появилась, это когда уже сессия была в разгаре. Похудевшая, осунувшаяся – жуть! Под глазами – черные круги, ходит, как тень, глаз ни на кого не поднимает… Кто-то из девчонок, помню, спросил, что случилось, так она провякала что-то невразумительное, мол, долго в больнице лежала, тяжело болела, чуть не умерла… Только тогда нам всем было не до нее: я же говорю, сессию мы сдавали, последнюю. Помню, мы тогда только и думали, что мы уже без пяти минут врачи, и еще предстояло распределение. Кто же в такой ситуации будет переживать из-за какой-то там скандалистки Ягудиной!