Королевство моря и скал - Мара Резерфорд

Она положила руку поверх моей.

– Я знаю это, Нора. Как Талин и Сэми. И папа, и даже мама, я полагаю.

Я подняла на нее глаза.

– Тогда оставайся в Галете с Сэми. Останьтесь, чтобы я знала, что, по крайней мере, двое из тех, кого я люблю, будут в безопасности.

– Нора…

– У вас с Сэми могла бы быть здесь хорошая жизнь, – настаивала я. – Это путешествие будет опасным, и вы с Сэми ничего не сможете сделать такого, чего не можем мы с галетянами. Сирен хочет заполучить меня. У вас с Сэми нет причин рисковать собой.

Я замолчала, когда увидела, что выражение ее лица ничуть не изменилось.

– Ты закончила? – спросила она.

– Не знаю. Думаю, что да.

– Хорошо. Теперь моя очередь. Когда ты отправилась в Иларию, я переживала самую сильную боль, которую когда-либо испытывала. Ожог медузы – волосы девы был ничем по сравнению с агонией от потери тебя. Я надела маску храбрости, потому что не хотела, чтобы ты уезжала с мыслью о том, что без тебя со мной будет не все в порядке. Но даже изгнание Сэми не причинило мне такой боли, возможно, потому, что я уже оцепенела. Я не знаю.

– Зейди…

Она начала поднимать руку, чтобы прикрыть мне рот в знак предупреждения, и я плотно сжала губы.

– Послушай, Нора. Я знаю, ты думаешь, что должна все время быть храброй, что ты лидер, а я следую за тобой. Что ты должна быть для меня всем. И это моя вина больше, чем чья-либо еще. Но в том, что ты тогда уехала, была одна хорошая вещь. – Она взяла мои руки в свои. – Я поняла, что тоже могу быть храброй.

Я покачала головой.

– Я знаю. И всегда знала.

– Да, – сказала она, и ее золотисто-карие глаза наполнились слезами. – Но я такой не стала. И я скорее умру, чем позволю тебе снова уехать без меня.

Я прикусила нижнюю губу, чтобы она не дрожала.

– Мне так жаль, Зейди.

– После того, как ты уехала, дела в Варинии пошли плохо. Я тебе не рассказывала в полной мере, насколько все было ужасно. Я сказала себе, что сделала то, что сделала, не только для того, чтобы быть с Сэми, но и для того, чтобы ты могла отправиться в Иларию и жить той жизнью, о которой мечтала. Я не могла придумать иного способа. И я никогда не прощу себя за то, что попросила тебя помочь мне той ночью.

– Я никогда не держала на тебя зла. Я знаю, ты думала, что это единственный выход.

– Но я боролась с чувством вины, со своим собственным эгоизмом. Я все рассказала Сэми, и он сказал, что понял, но я не уверена, что это так. Я думаю, что в глубине души он считал, что было бы более достойно с моей стороны, если бы я все равно отправилась в Иларию, несмотря на то, что он любил меня. Я опозорила себя, солгав и позволив тебе понести мое наказание, и я не знаю, будет ли он воспринимать меня когда-нибудь так, как прежде.

– Это несправедливо, – сказала я, мой гнев рос из-за несправедливости по отношению к ней. – Не похоже, чтобы он делал что-то, чтобы помочь!

– Он винит и себя, поверь мне. Вот почему он пытался убедить своего отца и старейшин в твоей невиновности после того, как увидел тебя на портовом рынке. Он рисковал своим положением в обществе ради нас обоих, и это стоило ему всего. – Она отвела взгляд. – Он не тот, что был до изгнания, Нора. Это отняло у него кое-что.

Несколько минут мы сидели молча.

– Что случилось там, в океане? – мягко спросила я.

Она покачала головой.

– Я точно не знаю. Он не любит говорить о тех трех ночах в море. Он смог соорудить своего рода весло из скамеек на лодке и на четвертый день доплыть до берега. Но я думаю, что его травмировало не пребывание в море, а именно похищение, то, как люди, которых он знал всю свою жизнь, отвернулись от него. Он никогда не захочет возвращаться в Варинию. Я тоже этого не сделаю. Как только мы освободим наших родителей, мы планируем уехать куда-нибудь, чтобы обосноваться. Я больше не могу смотреть этим людям в глаза.

Вопросы, которые не давали мне покоя, неожиданно возникали у меня в голове. Были ли эти люди еще живы? Осталась ли вообще Вариния, в которую можно было бы вернуться?

– Я понимаю, Зейди.

Я вытерла ее слезы большими пальцами, прежде чем они успели скатиться, и она сделала то же самое с моими. Через минуту она шмыгнула носом и вздернула подбородок.

– В заключение, хотя я ценю твои слова и знаю, что они продиктованы любовью, будь добра, замолчи насчет этой поездки.

Я ошарашенно моргнула.

– Ч-что?

Она встала и отряхнула траву со своих юбок.

– Я не желаю слышать об этом снова. Сэми и я полностью согласны с этим, так что не думай, что обращение к нему за моей спиной поможет. Его родители в такой же опасности, как и наши.

– Я знаю это, – сказала я, немного качнувшись, когда поднялась на ноги. – И я знаю, что ты храбрая, Зейди. Но, может, это и эгоистично, я хочу, чтобы ты была в безопасности. Я не вынесу, если снова потеряю тебя.

– А ты думаешь, что я смогу?

Я покачала головой, не в силах говорить.

– Мы пришли в этот мир вместе, Нора. И это единственный путь, по которому я желаю идти. Ты меня понимаешь?

Я кивнула.

– Да.

– Хорошо. – Она притянула меня к себе, и впервые в жизни она не чувствовала себя маленькой в моих объятиях. Защищать ее больше не входило в мои обязанности. Мы будем оберегать друг друга.

– Поехали с нами, – взмолилась я, пока Адриэль помогала мне собирать вещи в ее доме. – Пожалуйста.

Она оглянулась через плечо.

– Из-за меня вы будете ехать медленнее. Я не прирожденная наездница, Нора.

– А мы и не планируем ехать быстро. И твои знания будут бесценны в дороге, если кто-нибудь заболеет или получит травму.

Она взглянула на Фокса, который вылизывал свою вытянутую заднюю лапу, одно его ухо было повернуто в нашу сторону.

– А кто позаботится о нем?

– Насколько я могу судить, он прекрасно и сам о себе может позаботиться. – Кот приходил и уходил, когда ему хотелось, прокрадывался через приоткрытое окно, когда ему хотелось укрытия и тепла. Даже когда он спал ночью на моей кровати, у меня возникало ощущение, что это было потому, что он хотел отдохнуть где-нибудь в уютном месте и чтобы его погладили, а не потому, что ему нужно было общество.

– А что, если я не вернусь? – спросила Адриэль. Она все пыталась отговорить себя уезжать. Я сотни раз наблюдала ту же тактику у Зейди, когда ей хотелось понырять вопреки маминому запрету. Но у меня был дар распознавать, когда оставить ее в покое, а когда надавить чуть сильнее.

– Возьми его с собой, – сказала я.