Подстрекатель - Холли Лайл

Сердце Луэркаса забилось быстрее.

— Ты положил его в основу этого заклинания?

— Нет. Вернее, частично. В основном я использовал тесты Трех Спящих Камней, при помощи которых они переселили свои души в неживые объекты, когда их тела приблизились к смерти. Это и есть базовое заклинание для использования душ. Единственная часть, где я обратился к заклинанию Рона, — насильственное переселение души из тела; тут вся трудность, и здесь появляется самое мощное рево. У нас не возникнет отдачи, которая была бы в случае уничтожения души в теле, на которое мы направим заклинание. Я подумывал использовать душу нашей жертвы для энергии, но цифры обратной связи получаются ужасающими.

Луэркас нагнулся и посмотрел на лист с подсчетами, который Дафрил ему протянул. Внимательно изучив уравнения, он кивнул.

— Твоя идея выгнать души стоит риска, в случае, если кто-то в этом теле захочет отомстить. Вся процедура практически… безопасна.

Дафрил улыбнулся, как сумасшедший.

— Но я еще не рассказал тебе самое главное. Я нашел способ избавиться от всех доказательств. Мы можем найти тебе тело которого не хватятся, мы спрячем твое тело туда, где его не будут искать, а человек внутри него даже не сможет ничего рассказать.

Луэркас посмотрел на своего друга недоверчивым взглядом.

— Я слушаю. Не верю тому, что слышу, но слушаю.

— Мы похитим уорренца — молодого и здорового, чтобы твое новое тело не было слишком толстым. Введем антидот в токсины Питания, чтобы тело на тебе не умерло — довольно бесполезно делать это, если приходится жить на Питании и проводить жизнь в сумерках. Затем мы начнем накачивать твое настоящее тело Питанием. Я читал в отчете, который предоставили разработчики, когда изменили формулу, что теперь необходимо лишь три дозы, чтобы появилась зависимость от системы. Поэтому мы спрячем тебя и его, пока не поступит третья доза. Когда в твоем теле выработается зависимость, я прочитаю заклинание, чтобы произошел обмен. Затем мы отправим твое тело с душой уорренца в Уоррен, а ты отправишься к телесному магу, который вернет тебе прежнюю внешность. Мы скажем людям, что нашелся чародей, который смог полностью исправить последствия рево. Например, в Манаркасе или на одном из островов.

Луэркас не верил своим ушам.

— Сколько ты над этим размышлял?

— С того момента, как понял, что тебе не вернуть прежнюю внешность, потому что нет такого мага, который был бы достаточно могущественным, чтобы устранить последствия рево, появившегося от уничтожения душ.

Впервые после несчастного случая Луэркас улыбнулся — и по-настоящему хотел улыбнуться, как внутри, так и снаружи.

— Ты друг, Дафрил. Настоящий друг. Я никогда не забуду, что ты для меня сделал.

Дафрил пожал плечами.

— Ты бы сделал для меня то же самое.

И Луэркас подумал: «Нет. Не сделал бы». Но Дафрилу ничего не стоило думать иначе.

Велин расхаживала по комнате, приходя то в бешенство, то в истерику. Как мог Рейт обойтись с ней, словно с уличной девкой, бросить, когда не получилось по его? Как он мог даже подумать, чтобы прогнать ее? Неужели он решил, что уорренец поставит ее на место? Он мог сколько угодно притворяться стольти, но это не изменит правду.

— Все из-за моей привязанности к простолюдинам, — сказала она своему отражению в зеркале. — Моего восторга от катания в грязи со свиньями. И одна свинья все-таки укусила меня. Я бы уже могла соединиться клятвами с дюжиной достойных, уважаемых мужчин-стольти. Пожилые, утвердившиеся в жизни мужчины были бы счастливы заполучить меня, хотя, скорее всего, в качестве альтернативной спутницы.

Она отвернулась от зеркала, упала на кровать, в которой так редко спала, и уставилась в потолок.

— Но Соландер скажет мне, если Рейт захочет снова меня увидеть. Джесс встретит его в Школе, глупый Солли в театре, а я должна ждать в своей комнате, словно непослушный ребенок, которого наказали. А юный Соландер, такой высокомерный и самодовольный, смотрит на меня свысока, потому что я вскружила голову Рейту, или потому что не захотела соединиться с ним клятвами, или… только боги знают, почему он считает себя выше меня. Не представляю, как он сам будет жить со своей девицей.

Она села в кровати, еще злее, чем была, когда легла в нее. Велин не могла просто лежать, поэтому вскочила и снова принялась расхаживать по комнате.

— Хотя, возможно, она и не получит его. Ха! Почему бы и нет? Одна крыса из Уоррена стремится заполучить стольти, а другая крыса из Уоррена думает, что она слишком хороша для своего любовника-стольти. Эта маленькая сучка всегда неровно дышала к Рейту. Возможно, прямо сейчас она пытается утешить его разбитое сердце. Разве не забавно?

Нет, не забавно. Велин хотела Рейта. Она страстно желала его, даже когда утоляла свои аппетиты с водителями аэрокаров, рабочими и сыновьями торговцев и даже с дочерью одного из них. В Рейте она видела то, чего никогда не встречала, — огонь, страсть, ненасытное желание чего-то, кроме богатства и продвижения по службе. Он был единственным человеком из всех, кого она знала, который заслужил эпитет «уникальный». Он пришел из ниоткуда и своим чутьем и способностями заводить нужных друзей сумел вытащить и подружку из ада, и начать роскошную жизнь. Но у него не было ничего, что могла испортить роскошь, которая испортила ее. Он по-прежнему сохранил страсть, огонь, желания, стремления и мечты.

Более того, пока Велин была с ним, часть его доброты перешла к ней, поэтому она тоже чувствовала себя особенной. Велин ощущала себя такой же уникальной, как и он. Она чувствовала, что так же заслуживает уважения и почитания. Она начала считать себя необходимой — без кого все его мечты разлетятся на куски. Но она не была такой. Он обойдется без нее; он добьется успеха с театром; возможно, ему даже удастся убедить людей, что магия, которую он так ненавидит, действительно пагубная вещь.

Разумеется, он не изменит Империю. Харс Тикларим — бурная река, а ее русло глубиной в три тысячи лет. Мальчик и его сумасбродная страсть не смогут изменить направление даже маленького ее притока. Но, пытаясь это сделать, он наделает много шума. Будет интересно наблюдать за ним.

Велин перестала расхаживать, когда в двенадцатый раз подошла к окну. Она оперлась руками о гладкий подоконник и посмотрела вниз — сквозь туман облаков на темное растекшееся пятно, каким казался Нижний Город. Как могло ей прийти в голову ходить туда ради развлечения? Как могла она позволить сделать из себя прислугу, словно она никто? Она рисовала декорации, она заколачивала гвозди; она вся испачкалась, порвала одежду, набила мозоли на руках и измучилась — и все это ради уорренца.

Велин глубоко вздохнула.

— Я забыла, кто я такая, — сказала она окну. — Забыла свое место в жизни, свое положение, свои обязательства и права. В смешном поиске мимолетного удовольствия, мальчика, который всего лишь интересный собеседник за ужином и хороший любовник, я забыла о своей собственной жизни. Но пора о ней вспомнить.