Остров Тайна - Владимир Топилин

Пошутили молодые, у всех настроение приподнялось. Может, и дальше бы балагурили, но с лежневки сквозь пургу долетел властный голос Егора Зырянова:

– Пошто задержка? А ну, лес подавай!

Парни гуськом направились к лежавшему сутунку. Девчата с пилой пошли к стоявшему неподалеку кедру. Володька незаметно приблизился к Прасковье, шепнул на ухо:

– Поговорить бы…

– Не о чем нам с тобой разговаривать! – не поднимая глаз, строго ответила та.

– Что же ты такая непокорная? Все сердце съела… дай хоть объясниться!

– Своей потаскушке объяснишься, когда под кедром лабзать ее будешь!

– Да не было ничего…

– Не было говоришь? – зашипела поземкой Прасковья. – Тогда откуда это у меня? – вытянула на ладошке колечко с зелененьким камушком. – Все видела своими глазами! Все знаю!.. Даже не подходи близко! Бабник!

И отскочила, чтобы не привлекать внимание. Володька будто оглоблей по шее получил. Узнал потерянный Авдотьей перстень, побледнел. Ни слова сказать, ни выдохнуть. Попал в ситуацию, как кур в ощип. Когда ж теперь его Прасковья простит, и простит ли вообще? Хорошо, что еще все в себе держит, никому не говорит.

Подошли парни к сутунку определяться, как лучше веревки цеплять и какой стороной вперед дерево тащить.

– Эх, мужики! Сколько же еще нам таких лесин перетянуть надо! Здоровья не хватит, – тяжело выдавил Игнат Ерофеев.

– Наверное, жизни тоже… – сурово поддержал его Гоша.

– Говорили же, надо было давно два человека направить мостки делать, – вздохнул Иван Булычев.

– А кто тут работать будет? – перебил его Игнат. – Два человека – сила не лишняя, без них бревно в два раза тяжелее.

– Какие мостки? Куда делать? – спросил Володька Мельников.

– Да… – равнодушно махнул рукой Игнат. – Была у нас одна мыслишка, да тут же вышла. Хотели мостки проложить на колокольный звон, но потом образумились. Слышен звон, да где он? По всему болоту отдает. А в другой раз, может, сама лежневка нас к людям выведет.

– Осталось… нам за всю зиму лес не перетаскать! – зло сплюнул Иван. – Говорил же, надо было мостки в сторону класть.

– Говорил не говорил! Что ты, как баба, ноешь? Ну и надо было тебе одному жерди укладывать! – оборвал Игнат.

– Ну и клал бы! – взорвался тот.

– Ну и клади, раз ты такой герой! Может, глядишь, и хоронить не надо будет!

– Ладно вы, глухари. Растоковались! – оборвал обоих Степан Мельников. – Нечего тут драку сочинять. Наоборот, дружно держаться надо, дело выполнять, раз взялись. Соль да кулак – мужик мужику враг. По одиночке нам всем беда грозит. – И подбодрил:

– А ну, давай, беремся за дело!

Взялись. Разложили веревку, накатили на нее бревно, закрепили один конец. Хотели тащить сутунок к мостику, но остановились. Из глубины леса, с противоположного конца островка, Люба Булычева бежит, машет руками, негромко зовет:

– Парни! Парни! Бабка там!..

– Какая бабка?

– Болотная… старуха!

– Где?!

– На другом конце островка!

Парни бросили работу, поспешили за девушкой, которая на ходу успевала объяснять:

– Туда мы все пошли, дерево валить. Я в сторону отошла… в просвет вижу, как кто-то ходит. Думала, что зверь, подошла ближе – человек! А потом узнала: болотная старуха!

До другого конца островка около пятидесяти шагов. Парни ходили по нему несколько раз, отмечая кедры и ели, которые надо было свалить. Каждый выходил на противоположный берег, смотрел по сторонам в хорошую, ясную погоду, но ничего интересного не замечал. Широкое болото, редкие островки с лесом, кочкарник да зыбуны, идти страшно. Ни о каком присутствии человека не было и мысли. А тут!..

На другом конце острова сгрудились девчата. Стоят за деревьями, смотрят вдаль. Парни подбежали к ним и… увидели.

Длиннополая, черная одежда. На плечах не по размеру большая телогрейка, на голове туго повязанный под подбородком платок. В правой руке длинный, выше головы посох. Лицо странницы размыто, движения плавные. Ходит взад-вперед, то остановится, потом опять шагает. Кружит около приметного бугорка с кедром. Со стороны кажется, что она не шагает, а медленно плывет по засыпанному снегом болоту. Остановившись, нагибается, будто что-то рассматривает. Потом опять выпрямляется, проходит некоторое расстояние, вновь нагибается, и так много раз. Вновь остановилась, внимательно посмотрела на людей, покачала головой, будто поприветствовав, и прошла дальше.

До нее было около двухсот саженей. Расстояние небольшое, можно было услышать ее шаги по скрипучему снегу, но, к удивлению всех, звуков не доносилось.

Да, это было невероятно! В то время, когда на противоположной стороне островка гулял ветер и сыпал снег, здесь царило спокойствие.

Старуха, казалось, не собиралась уходить, но и не приближалась к островку. Парни топтались на месте и в испуге зажмуривали глаза: вдруг это ходит сама смерть?!

Володька Мельников не выдержал, решительно вышел из-за деревьев на чистое место, замахал руками:

– Эй, бабуля! Здорово ночевали! Что там ходишь? Иди к нам!..

Та остановилась, повернулась на голос, подняла голову, внимательно посмотрела на него. Услышала. Увидела.

– Да иди же ты, не бойся! – еще громче повторил Володька, призывая рукой.

Стоит бабка, не шевелится. Оперлась руками на посох, молчит.

Прошло еще какое-то время.

– Может, мне к ней самому подойти? – спросил товарищей Володька.

– Ты что, дурень! Тут кругом окна! Враз в зыбун затянет! – предупредили сразу несколько голосов сзади.

– Нет! Не ходи!.. – сорвался тонкий голос Прасковьи и осекся.

– Но ведь она же как-то ходит там!.. – кивая головой на старуху, настаивал Владимир на своем. – Дайте палку!

Сзади подошел Иван Булычев, протянул срубленную рябинку:

– Смотри, осторожнее! Как начнет под ногами качаться – сразу назад!

Следом за ним, теперь уже не скрываясь, из-за деревьев потянулась небольшая толпа. Перед тем как шагнуть на болотину, Володька бегло посмотрел на окружающих, поймал испуганный, острый взгляд Прасковьи, в котором застыл страх.

– Смотри, братка, осторожнее! – предупредил Степан.

– Я с тобой! – решительно заявил Гоша Подгорный. – Я легкий, и мне дайте палку!

Парни вырубили вторую рябинку, передали добровольцу в руки:

– Следите друг за другом!

Пошли. Володька впереди. Гоша за ним. Остальные, оставшись на берегу, в волнении наблюдали за происходящим.

Сразу от берега земля оказалась твердой. Снега немного, по щиколотку, под ним, однако, все же просачивалась чавкающая вода, но не настолько, чтобы набрать в бродни. Через пару десятков метров под ногами дрогнула, закачалась сплоченная дернина. Володька, прощупывая перед собой дорогу палкой, приказал Гоше приостановиться: