Всем парням, которых я любила - Дженни Хан

– Это все натуральное. Но спасибо за комплимент, Оуэн.

– Пожалуйста, – отвечает он в точности так же, как и его старший брат.

По дороге домой, я спрашиваю:

– Эй, Питер?

– Что?

– Ничего, забудь.

– Что? Просто спроси.

– Ну… твои родители развелись, верно?

– Ага.

– И как часто ты видишься с отцом?

– Не часто.

– О, окей. Мне было просто интересно.

Питер смотрит на меня выжидающим взглядом.

– Что?

– Я просто жду следующего вопроса. Ты никогда не задаешь по одному.

– Ну, ты скучаешь по нему?

– По кому?

– Своему отцу.

О-о. Не знаю. Думаю, я скучаю больше по тому, как было у нас раньше. Он, мама, я и Оуэн. Мы были как одна команда. Он, бывало, приходил на каждую игру по лакроссу, – Питер замолкает. – Он просто… обо всем заботился.

– Полагаю, этим и должны заниматься отцы.

– Вот этим теперь он занимается в своей новой семье, – говорит Питер как само собой разумеющееся, без горечи. – А что насчет тебя? Ты скучаешь по маме?

– Иногда, когда думаю об этом. – Неожиданно я добавляю: – А знаешь, по чему я скучаю? Я скучаю по тому, как мы принимали ванны. Скучаю по тому, как она мыла мои волосы. Тебе не кажется, что, когда тебе моют голову, – это самое лучшее ощущение? Теплая вода, пузырьки и пальцы в волосах. Это так приятно.

– Ага, точно.

– Иногда я вообще о ней не думаю, а потом… а потом ко мне закрадывается мысль: интересно, а что бы она подумала обо мне теперь? Она знала меня только маленькой девочкой, а теперь я подросток. Интересно, если бы она увидела меня на улице, то узнала бы?

– Конечно, узнала. Она же твоя мама.

– Знаю, но я сильно изменилась. – Неловкий взгляд пробегает по его лицу, и я могу сказать, он сожалеет о жалобах на своего отца, потому что тот, по крайней мере, жив. И из-за того что Питер смотрит на меня так, словно жалеет, я выпрямляюсь и надменным голосом произношу: – Ты же знаешь, я очень зрелая.

Теперь он улыбается:

– Ах, да?

– О, да. Я много чему научилась, Питер.

Питер высаживает меня и прямо перед тем, как я выхожу из машины, говорит:

– Ты понравилась моей маме.

От этого признания у меня становится теплее на душе. Для меня всегда было очень важно, чтобы я нравилась мамам других людей.

В этом заключалась моя любимая часть похода к Женевьеве домой – потусоваться с ее мамой. Вэнди была очень стильной. Раньше она носила шелковые блузки, красивые брюки и броское ожерелье, даже когда оставалась дома. Идеальные волосы, всегда гладкие и ровные. У Женевьевы те же прекрасные волосы, но у нее нет маминого идеально прямого носа. У нее на носу есть небольшая горбинка, которая, я думаю, только добавляет ей привлекательности.

– И кстати, на тебе точно меньше косметики, чем на Джен. После нее на моих белых рубашках всегда оставались следы румян.

Для того, кто переболел Женевьевой, он определенно много о ней говорит. Хотя и не только он. Я тоже о ней думаю. Даже когда ее здесь нет, она тут. Эта девушка обладает неким даром вездесущности.

ВО ВРЕМЯ УРОКА ХИМИИ ПИТЕР ПИШЕТ МНЕ ЗАПИСКУ, в которой говорится: «Могу я сегодня вечером прийти к тебе, чтобы подготовиться к тесту?».

Я пишу в ответ: «Не припоминаю, чтобы учебные занятия были прописаны в контракте». После прочтения он поворачивается и бросает на меня оскорбленный взгляд. Я одними губами произношу: «Шучу!».

* * *

Во время ужина я заявляю, что сегодня к нам придет заниматься Питер и нам понадобится кухня, на что папа приподнимает брови.

– Оставьте дверь приоткрытой, – шутит он. У нас даже двери на кухне нет.

– Пап, – застонала я, и Китти стонет вместе со мной.

Как бы случайно он спрашивает:

– Питер твой парень?

– Эм… что-то типа этого, – отвечаю я.

После ужина мы с Китти моем посуду, и я подготавливаю кухню к занятиям. Учебники и тетради я разложила в центр стола вместе с синими, желтыми и розовыми маркерами, сюда же поставила миску сладкого попкорна, приготовленного в микроволновке, и тарелку с арахисовым печеньем, которое испекла днем. Я разрешаю Китти взять два, не больше. Питер сказал, что подойдет около восьми. Сначала я думаю, он просто как обычно опаздывает, но минуты тикают, и я понимаю: он не придет. Я пишу ему сообщение, но он не отвечает.

Китти спускается вниз между рекламными паузами, вынюхивая еще одно печенье, которое я ей даю.

– Питер не придет? – спрашивает она. Я делаю вид, будто настолько поглощена учебой, что ничего не слышу.

Около десяти он отправляет сообщение, в котором говорится: «Извини, кое-что произошло. Не могу сегодня прийти». Питер не говорит, где он или чем занимается, но я уже знаю. Он с Женевьевой. Во время обеда он был рассеянным и продолжал писать эсэмэски на телефоне. А потом, чуть позже, я видела их около женской раздевалки. Они меня не заметили и просто разговаривали, но с Женевьевой никогда ничего не бывает просто. Она положила свою ладонь на его руку, он же убрал с ее лица волосы. Может быть, я и ненастоящая подружка, но так не делается.

Я продолжаю заниматься, но очень трудно сосредоточиться, когда чувства ранили. Я повторяю себе: «Это просто потому, что ты потрудилась испечь печенье и убраться внизу». Ну, это ведь грубо – просто взять и не явиться. Разве у него нет манер? Как бы ему это понравилось, если бы я так поступила? И в чем смысл всего этого цирка, если он в любом случае собирается вернуться к ней? Зачем мне это теперь вообще? У нас с Джошем дела обстоят куда лучше, почти нормально. Если бы я захотела, то просто могла бы отменить всю эту затею. На следующее утро я просыпаюсь все еще злая. Я звоню Джошу, чтобы попросить его подвезти меня в школу. В течение секунды я переживаю, что он может не взять трубку. Прошло так много времени с тех пор, как мы тусовались вместе. Но он снимает трубку и отвечает: «Без проблем». Посмотрим, как понравится Питеру, что меня не окажется дома, когда он подъедет, чтобы забрать меня.

На полпути к школе я начинаю беспокоиться. Может быть, у Питера было серьезное оправдание не приходить ко мне. Может быть, он не был с Женевьевой, и я только что со зла поступила очень мелочно.

Джош подозрительно поглядывает на меня.

– Что случилось?

– Ничего.

Могу с уверенностью сказать – он мне не верит.

– Вы с Кавински поссорились?

– Нет.