ВАМП. Практикум по целительству - Лана Ежова

— Искусница Эмари, можно с вами поговорить?

— Да, адептка…

— Близард, — подсказываю я невозмутимо.

Меня ее забывчивость на имена и лица не обижает — она зельевар-новатор, а все талантливые люди в чем-то не такие, как остальные. И за их способности можно закрывать глаза на их чудачества.

— Да, адептка Близард, что вы хотели?

— Разрешение на посещение Неспящего Ока.

Лицо уставшей магички вмиг серьезнеет:

— Что-то случилось?

К Оку просятся, если возникают проблемы: несправедливая оценка, ссора с преподавателем, которую фиксирует великий артефакт ВАМП, порча личной вещи или казенного имущества и многое другое.

— Нет-нет, ничего серьезного, — торопливо успокаиваю куратора. — Мне подарили магиссу, хочу узнать имя дарителя.

— Ах это! — Эмари улыбается. — Хорошо, я постараюсь достать разрешение. Приходите завтра на час раньше, буду ждать у ворот.

— Спасибо огромное, искусница!

Преподавательница, похожая на ежа, упавшего в травяной краситель темно-фиолетового цвета, отмахивается от благодарностей:

— Пустое, я еще ничего не сделала.

Из-за размышлений о том, кто же все-таки подарил мне бабочку, дорога домой кажется не такой длинной, как обычно.

К моменту моего возвращения из флигеля давно ушел малейший намек на тепло. И пока огонь в печи не начинает весело гореть, я успеваю основательно продрогнуть.

Моя бабочка сидит на спинке стула и словно наблюдает, как я ужинаю, мою посуду, разбираю постель…

Взяв купальные принадлежности, ухожу в другую комнату, магисса следует за мной как привязанная. И я не выдерживаю — что-то жуткое есть в этой прилипчивости.

Погладив по бархатным крылышкам, прошу ее:

— Прости, но мы мало знакомы, и я тебе не доверяю.

Посадив магиссу на стол, цинично накрываю чистой кастрюлей. Я не знаю о ее скрытых возможностях, поэтому лучше так…

Дежурный боевик, тщательно проверив разрешение, распахивает дверь:

— Все в порядке, адептка, вы можете зайти.

Волнуясь, прохожу в комнату, где размещается Неспящее Око, и упираюсь взглядом в еще одну дверь, только помассивнее. Дойти до нее и постучать не успеваю — справа раздается покашливание:

— Доброе утро, юная эрдесса.

У боковой стены среди кадок с цветущими деревцами стоят столик и два стула, на одном из них восседает худощавая брюнетка с осыпанными серебром возраста висками.

Как неудобно! Я не заметила еще одного стража артефакта.

— Доброе утро, эрдесса, и простите, что сразу вас не увидела.

— Тогда вы просто обязаны поболтать со мной и выпить чаю, чтобы загладить нанесенную обиду, — добродушно произносит магичка и указывает на накрытый стол.

В том, что она чародейка, сомнений нет. Хотя на самом деле Неспящее Око не нуждается в охране, обычного человека все равно сюда не поставят. Да и ее коричневая мантия факультета прикладной магии говорит о том, что она искусница.

— Еще раз простите, что-то я слишком невнимательна в последнее время.

Женщина, странно улыбнувшись, без спешки наливает мне чай:

— Что вас привело к артефакту?

Напиток пахнет солнцем и цветущими травами даже издали, и я с удовольствием беру белую чашку, опоясанную бледно-голубым орнаментом. Загляденье, а не посуда, и явно дорогая — такие вещицы из особой белой глины были модными в прошлом веке.

— Необходимость узнать имя дарителя магиссы.

— Ох как интересно! Давно не приходили сюда с приятными просьбами. Позволите взглянуть?

Я протягиваю на ладошке брошь — бабочка с самого утра на меня дуется и притворяется обычным украшением.

— Милая вещица. Вы пейте чай, угощайтесь пирожными, а я, если не возражаете, взгляну на магиссу ближе. Одно время я была неплохим артефактором.

— О! Поверьте, я не против, я только за!

Выспавшись, я осознала, что обращение к главному артефакту академии — не самый умный поступок. Что, если кроме данных о магиссе он получит сведения обо мне? Будет обидно, если забьет тревогу и сообщит ректору, что одна из адепток учится не под настоящей фамилией. То, что Око легко раскроет мой обман, знаю со слов папы: артефакт хранит слепки аур и образцы крови всех студентов, когда-либо учившихся в стенах академии. И на основе этих сведений может вычислить их детей, которые сюда поступают.

От разоблачения меня спасло то, что поступила посреди учебного года, и потому кровь и слепок возьмут после второй сессии.

Да и сейчас есть вероятность, что Неспящее Око не станет акцентировать внимание на моем обмане. Я не совершаю ничего дурного, всего лишь пытаюсь сохранить в тайне свое настоящее имя.

— Вам сделали замечательный подарок, — делает вывод магичка. — Он не просто гармонизирует настроение, а навевает хорошие сны, поэтому смело оставляйте его возле своей кровати, никто за вами не следит.

Я краснею. Как она догадалась, что я опасаюсь именно слежки? Впрочем, это логичный вывод, не так ли?

— То есть у магиссы две задачи? Улучшать настроение и навевать хорошие сны? Обычно в бабочек вкладывают не менее трех?

Искусница тонко улыбается:

— Пускай третья задача станет для вас приятной неожиданностью. Вам стоит знать, что даритель не желает зла.

Ох, если она еще и не скажет его имя, придется обращаться к Оку…

— Ну а поклонник… — Женщина хитро прищуривается. — Чье имя вам бы хотелось услышать?

В голове вспыхивает крупными буквами одно, которое тотчас сменяется другим.

— Честно? Я не знаю. Я в растерянности.

— Вот он, вред выбора, во всей красе, — хмыкает искусница. — В мое время личных подарков ожидали только от самого-самого, того единственного, взгляд которого заставлял быстрее биться сердце. Сейчас же… Эх, молодежь, что за нравы!

Я терпеливо выслушиваю ее ворчание. Почему-то старшее поколение всегда утверждает, что их времена были лучше, девушки — скромнее, парни — благороднее, солнце светило ярче…

А вот мама рассказывала, что в годы ее учебы в ВАМП было модно подбрасывать понравившейся студентке «зуделку». Что-то наподобие магиссы, только видеть и слышать ее могли двое — даритель и «осчастливленная» им адептка. От «зуделки» сложно было избавиться, противным писком она доставала несчастную в любое время дня и ночи до тех пор, пока девушка не поцелует поклонника. Именно благодаря «зуделке» мама и познакомилась с папой — пришла к студентам-теоретикам за избавлением от «подарочка», потому что не хотела целоваться с одним омерзительным типом.