Скрам 2 - Яна Егорова

— Мам, мам, дай воды! — я завела потерявшегося в пространстве Адриана в большую комнату и усадила его на стул. Нащупав в кармане наушники и телефон быстро выполнила процедуру, к которой была с некоторых пор готова двадцать четыре часа в сутки.

Мама, слава богу, сразу узнала этот взгляд и это состояние. Она принесла воду, которой я напоила своего шефа. Он сидел на стуле с моими наушниками в ушах и потерянным взглядом смотрел на пошарпанный пол.

— Ладно, вижу. Верю, — заявила тихо мама. — Как же ты теперь останешься с ними двумя здесь? Никита еще спит, но он скоро проснется, что потом? Эти орлы за окном его так в гроб сведут своей защитой. Защитнички несчастные… И мне уже уезжать пора, дядя Миша повезет. Звонил, ждет, мне собираться надо.

— Мам, ты собирайся, я как-нибудь разберусь. Адриана Аароновича, как только он придет в себя заберет Михаил Павлович, его дворецкий. Он сейчас у нашей двери оборону держит. Он умеет заботиться о нем. Для Адриана Шагалова здесь его брат снял целую гостиницу. Так что он не останется у нас.

— Целую гостиницу? Ну… Тогда я за него спокойна. Я только за тебя переживаю.

— А что за меня переживать?

— Ой, дочка.

Мама покачала головой. Она была в черном траурном платье и уже успела сделать хоть и скромную, но укладку на голове. В ушах блестели бабушкины сережки, доставшиеся ей по наследству.

— Только мы с тобой знаем, что это за люди такие. Ты посмотри на своего начальника.

Мама кивнула в сторону Адриана Шагалова. Он и вправду странно смотрелся в нашем доме, на этом стуле, на котором я с самого детства сидела за обеденным столом. Адриан держал руки на собственных коленях, смотрел обезумевшим взглядом в пол и что-то бормотал, без звука шевеля одними губами.

— Ты посмотри, в каком он состоянии. Если ты говоришь, что для него это тяжело. Он такой же особенный… Ты что, в упор не видишь, на что пошел этот человек, чтобы просто подвезти тебя до дома?

После ее замечания, я даже не помнила, как она ушла. Она что-то говорила о продуктах, что-то об одежде, я все пропустила, слушая и не слыша. С ее отъездом в дом зашел Михаил Павлович, на улице уже все успокоилось, охрана разошлась по машинам. Расторгуев всех проинструктировал, как себя вести, чтобы без помощи врагов, самим не угробить охраняемый объект. Прошло еще немного времени, Адриан Ааронович пришел в себя, не кстати проснулся и мой братишка. Я покинула гостей, перепоручив шефа его верному дворецкому. А когда вернулась в комнату — там уже никого не было. Мой телефон и наушники лежали на кровати, от дома в эту секунду отъезжали машины. Я не знала, но у моего дома остались дежурить двое в маленькой иномарке серебристого цвета — это были люди Рогозина. Он, в отличие от Давида, позаботился и обо мне, хотя я не считала, что это было необходимо. Я была уверена, Давид Шагалов точно бы об этом не подумал, как и его брат. Если первому только на руку, если со мной что-то произойдет, то второму просто не до меня. Ладно, не до таких мелочей.

После их отъезда я была до самого позднего вечера занята братом и домом. Пока разобралась с печкой, в доме было сыро, надо было немного протопить и приготовить горячий обед. Пока прибрала и позанималась с Никитой. Потом мы отправились спать. Засыпая на своей кровати, я смотрела на стул у тумбочки, на котором сегодня сидел сам Адриан Шагалов. Где-то в голове эхом раздавались мамины слова, в которые я не верила.

— Адриан Ааронович, вам не обязательно это делать…

Моя рука дернулась дотронуться до его локтя, чтобы остановить перед необдуманным поступком, но я отступила, задетая решительностью своего шефа. Он стоял на давно некрашеном, перекосившимся от сырости полу моего родного домика в Вельске и не отрываясь смотрел на Никиту. Лицо младшего брата вымазано кашей — человека с его диагнозом иногда бывает очень сложно накормить так, чтобы это выглядело прилично. Никита очень переживает — мамы второй день нет дома, и для него это настоящая катастрофа. Он только что более-менее успокоился после продолжительной истерики, как вдруг мне пришлось отойти, чтобы открыть дверь на внезапно раздавшийся стук. Я даже предположить не могла, что он вернется. Зачем он это делает? Ведь Адриану Шагалову нисколько не легче находиться здесь, чем Никите видеть его. Однако, вот он. Стоит на этом страшном полу (который мы с мамой застилаем разноцветными половиками, чтобы было не так холодно), среди простой и очень бедной мебели. Здесь чисто, да. Но это даже близко несравнимо с теми условиями, которые создал вокруг себя Шагалов.

Я отдернула руку и убрала ее за спину, сцепив в плотный замок со второй рукой. Только что я стала свидетельницей необыкновенной встречи. Осознанной встречи и поступка, который не должен был состояться. Зачем бы ему? Для чего? Даже если у Шагалова есть расстройство аутистического спектра, оно далеко не так сильно, как болезнь моего младшего брата. Аутизм может быть разным. Иногда, в крайне редких случаях, он может стать в некотором роде благословением и даром гениальности своему обладателю. Так, как это случилось с моим шефом. Но может и обернуться проклятием.

Таким, которое преследует моего младшего брата.

Я завороженно наблюдала за тем, как эти два непохожих друг на друга человека молча рассматривали друг друга. Адриан Шагалов остановился в нескольких шагах от Никиты. Кофейные глаза изучали его лицо. Взгляд светлых глаз ребенка устремился на незнакомца. Он притих и, создавалось такое впечатление, забыл о том, по какой причине расстроился. Я никогда до этого мгновения не видела своего брата таким. Возможно, мне померещилось. Есть такая вероятность, что я хотела увидеть то, что увидела. Лицо Никиты преобразилось. Если бы я верила в то, что можно общаться мысленно — я была бы уверена, что именно это сейчас и происходит между ними. Мысленный, беззвучный диалог. Словно они беседовали о чем-то своем, о чем знают только эти двое. Снова вылезло это ощущение, что мой брат и не болен совсем. Он как будто ждал все это время появления этого человека и теперь перестал притворяться больным. Ведь вот он, бояться больше нечего. Теперь можно открыться миру и показать свое нормальное лицо.

Я так засмотрелась на это, позволила себе слабость поверить в чудо и на момент забыться так, что допустила непростительную оплошность. Пока я стояла в стороне, мой младший брат вдруг подскочил со своего кресла и издав пронзительный, яростный визг, бросился с кулаками на Адриана Шагалова.

Он не добежал лишь несколько маленьких детских шагов и внезапно остановился. Остановился, застыл и задрал голову вверх, замолчав, встретился взглядом с Шагаловым. А тот вдруг сделал что-то еще более из ряда вон выходящее — он медленно присел на корточки перед ребенком и позволил тому оказаться на своем уровне.

Они не разговаривали друг с другом. Только смотрели друг другу в глаза. Это длилось очень долго. Могло показаться, прошла, пролетела целая вечность. Мгновение, которое нельзя забыть ни в коем случае. А тем более особенным оно стало по причине следующего события, когда неожиданно Никита поднял и протянул руку Адриану Шагалову.