Франкенштейн. Книга 1. Мертвая армия - Андрей Плеханов

Вик мог жить в Норвегии вполне свободно. Единственное, что было ему противопоказано, — попадаться на глаза Лотару Эйзентрегеру или кому-либо из его людей. Поэтому Виктор уехал настолько далеко на север от Осло, насколько это было возможно. Он отрастил длинные волосы, густую бороду и усы и покрасил их в темно-каштановый цвет. Он никогда не надевал предмет, выходя на улицу, и глаза его теперь были блекло-голубыми, одинакового цвета. Он сменил протез, купил себе новую ногу в Дании за огромные деньги и ни хромал ничуть. Надо сказать, что протез стоил потраченных крон, и большую часть времени Вик просто не помнил, что много лет назад у него где-то оторвало какую-то ступню. Он ходил, просто ходил. Бегать не рекомендовалось, однако временами Виктор-Томас бегал, и достаточно быстро, и ни разу протез не принес ему ни боли, ни даже мелких потертостей.

И все это время Виктор помнил, что шелкопряда нельзя отдавать никому. Что Вик — просто хранитель предмета, ничего не значащий в истории человечества. Он очень надеялся на это. Это оказалось вовсе не так — скорее, противоположностью. Но об этом позже.

Норвегия — особая страна, она поделена на зеленое и белое. На теплое зеленое лето, довольно короткое, и бесконечно длинную зиму.

Виктор Ларсен предпочитал зиму.

В короткое норвежское лето кемпинги, гостиницы и шале работают на разрыв. Норвегия, большей частью расположенная на высокогорьях, пересеченных самыми длинными в мире морскими заливами — фьордами, пользуется бешеной туристической популярностью. В длинную зиму кемпинги замирают. Их консервируют до следующей весны; зима не очень холодна, благодаря Гольфстриму. Однако количество осадков немалое. Норма — полметра снега за зимний месяц, а таких месяцев по крайней мере шесть.

После бойни, устроенной Эйзентрегером, Виктор сменил паспорт, имя и фамилию и стал охранником кемпингов в зимний сезон. Лишне говорить, что он ничего не делал и не придумывал сам. Его пасли откровенно и бережливо, и Вик нисколько не возражал. Он возлагал вину за смерть Катрин на себя — ее машину засекли, Катрин сфотографировали и занесли в расстрельный список. Господи, о чем он думал, когда любил ее до полного растворения в ту ночь? Если бы он пошел с ней в тот вечер, когда ее убили… Что было бы? Вполне вероятно, что отправили бы на тот свет обоих, и все неприятности закончились бы разом. И не менее вероятно, что Виктор положил бы всех, сколько бы их ни было. Если бы у Вика была пара ножей, не говоря уж о паре пистолетов, он упокоил бы всех. И сейчас Катри лежала бы рядом с ним, сопела бы своим смуглым носиком, уткнувшись в его лохматую грудь… «Зачем мне мечтать о несбыточном?» Она получила свое, но взяла слишком мало. Ее убили. И до сих пор эта боль жила в сердце Ларсена, и нельзя ее было ни излечить, ни забыть о ней.

А еще Сауле. Где она, солнышко? Виктор не видел ее так много лет… Жива ли она?

«El corazón espinado», была такая песенка Сантаны. «Распятое сердце».

Сердце Виктора, распятое острыми занозами потерь, болело до сих пор.

Для охраны кемпинга на зиму в Норвегии требуется один, два или три человека. Вик справлялся один. Он отлично переносил одиночество, для него это было легче и естественнее, чем существовать в толпе орущих людей, в том же Осло, наполненном фриками, подростками на скейтбордах, двухметровыми чучелами с волосами из льняной пакли и карликами на мотороллерах. Виктор любил Норвегию и ненавидел Осло. Норвегию было за что любить, Осло — за что ненавидеть. Кто-то считал иначе, но Вик имел свою точку зрения и не собирался ее менять.

Теперь Виктор месяцами, из года в год, жил в зимних кемпингах, отрезанных от внешнего мира. Получал плату за двоих, а то и за троих. Он был предоставлен самому себе, у него не было ни сотовой связи, ни Интернета и очень часто даже электричества.

В таких случаях Виктор довольствовался свечами. Для того чтобы читать книги, как выяснила наука, хватает и этого.

Вик выучил-таки исландский и немецкий, времени для этого было предостаточно. Он прочитал «Старшую Эдду» сперва по-английски, а потом уже по-исландски. «Младшую Эдду», толстый томик, купил сразу на исландском языке, принципиально. В тот же вечер начал читать и закончил в четыре часа то ли ночи, то ли уже утра, когда разморило его до желеобразного состояния. Проснулся, обошел окрестности с двустволкой, в сопровождении двух огромных мертвых овчарок, одной из которых была Дагни, самый удачный его эксперимент, и снова лег читать, а потом спать. Дагни была смесью немецкой и кавказской овчарок, высотой с годовалого теленка, послушной и доброй во всем, что относилось к хозяину. Все остальное она быстро раскусывала на мелкие фрагменты, будь оно живым или мертвым. Русского языка, на котором до сих пор мыслил и внутренне разговаривал Виктор, она не понимала совсем. Зато на резкие приказы на норвежском реагировала немедленно. В общем, полезная была собачка. Ценная.

Шли годы. Виктор изнывал от безделья и снова начал экспериментировать с оживленными тварями. Несмотря на охотничью лицензию, полученную на имя Тома Стоккеланда, лицензию на право владеть отличным нарезным оружием, охотиться в Норвегии было не на кого. За год по всей стране убивали два-три волка и одного медведя, забредшего из Швеции или России. Причем на медведя охотилось сразу человек сорок, и после убийства несчастного зверя стрелки два месяца судились, доказывая друг другу, кто именно уложил несчастного мишку разрывной пулей, способной завалить тираннозавра. Такими играми Вигго не баловался. На севере Норвегии обитало немало лосей и северных оленей, но Вика они не интересовали. В немалом количестве водились совы, но из-за тупости птиц Вик мог работать с ними очень ограниченно, пользуясь в основном невероятно острым ночным зрением ночных летунов. Посему Ларсен покупал в окрестных деревнях овчарок как можно большего размера и работал с ними. Он убивал их, а потом оживлял, пришивая им фрагменты от других трупов. В ходе экспериментов выяснилось, что даже если Виктор непосредственно не контактирует с шелкопрядом, его сшитая армия остается живой и подчиняется ему, хотя и на самом примитивном уровне.

Он убивал и оживлял. Оживлял и убивал снова. По сути, это было единственным его развлечением.

В две тысячи третьем ему надоело менять место жительства каждый год. Лотар, кажется, потерял его из виду окончательно. Виктор съездил в ближайший город, проверил свою кредитную карту, увидел, сколько накопилось денег, и решил, что пришла пора обзавестись собственной хибарой. Причем хибарой немалого размера.

Норвегия, провинция Нурланн. 2003 год

Виктор нашел свое место, он купил дом на склоне горы в фюльке Нурланн. За годы жизни в Скандинавии Ларсен заработал достаточно средств, чтобы купить жилище. Конечно, дом, который он мог приобрести, не стоял в Осло, Лиллехаммере, Ставангере, Бергене или каком еще большом городе Норвегии. Да и Вику и не нужен был дом ни в одном оживленном месте. Его бобровая хатка должна была притулиться на склоне высокой горы, где-нибудь поближе к Йотунхейму, рядом с фьордом — в местности, которую шведы не оттяпали в свои времена только по той причине, что селиться в сих диких местах могут лишь идиоты.