Мефодий Буслаев. Месть валькирий - Дмитрий Емец

– Да ну, не грузись. Чего о таких-тожалеть? Это пена сливается, чтобы остальная вода чище была, – фыркнулаУлита. – Бедный Никитин! Ты ее видел, эту Лису Патрикеевну? Живет со своимскупердяем и расслабиться не может – ни днем ни ночью. А подвернись хоть наполпальца лучше кто – сразу его бросит и на другую лошадь перескочит. Нельзябыть счастливой, когда головой все время вертишь, думая, на какой бы стулперепрыгнуть.

Ведьма вспомнила о чем-то и улыбнулась.

– Знаешь, какие планы Арей недавно строил?Взять и объявить конец света. Чтоб и ученые все о нем твердили, и по всемвычислениям бы каюк выходил. В такое-то время, в такой-то день. Даже секунду быи ту назвали. Лопухоиды-то точность любят. Откуда им знать, что нет ничегоменее точного, чем точность?

Эссиорх заинтересовался. В Прозрачных Сферахобожают разговоры об апокалипсисе.

– А почему конец света-то? Какаямотивировка? – быстро спросил он.

– А не все равно? Да любая мало-мальскиубедительная. Ну там комета прилетит, вспышка на солнце, черная дыра где-нибудьпродырявилась, ледник ползет или что-нибудь в этом духе. И внушить лопухоидам,что спастись можно только в одном месте – в огромной подземной пещере сэкранирую, щими стенами, где, как ни крути, поместится всего миллион человек ини одним больше. А остальным кранты – стопудово. Хоть витаминки пей, хотьпро-тивогаз надевай.

– Занятно... А поверили бы?

– Как миленькие. Науку-то Кводнон непросто так изобретал. Рычаг-то нужен – на мозги давить. Началась бы жуткаядавка, интриги, грызня, резня! Деньги, армии, территории, полезные ископаемые –все утратило бы силу в один день. В объявленный час вся дрянь, что есть напланете, сбилась бы в эту пещеру. Детей бы убивали, женщин. За каждое местоглотку готовы были бы перегрызть. Топтали бы друг друга, как тараканы, резали ипыхтели, пыхтели, пыхтели...

– Мне уже страшно. А дальше? –спросил Эссиорх.

– А дальше – раз! – у пещерыоткрывается потайное дно, и весь этот миллион без исключения проваливается вТартар. – Голос у Улиты стал жестким.

– А конца света, разумеется, не былобы? – подсказал Эссиорх.

– Ясное дело! Отменился бы в последниймиг – и всё. Это уже дело техники, как все обосновать для оставшихся. Ну тамтыры-пыры – просчитались маленько. Зато остальная бы планетка мало-мальскипочище бы стала. Хотя бы на годик.

Эссиорх завел мотор.

– Хм... забавно... и почему же Арей этогоне сделал? – спросил он.

– Лигул не позволил. Он сказал: этотмиллион, который в пещере, и так наши клиенты. Все равно не убегут никуда. Чегоже понапрасну дергаться? – объяснила Улита.

Эссиорх рассеянно кивнул.

– Ну что, поехали? А то и конца света непонадобится. Твой ковер с кистями полгорода рассамолетит! – напомнил он.

Улита торопливо перекинула через седло ногу.Почти сразу мотоцикл оглушительно чихнул, так что захотелось сказать «будьздоров», и затерялся в шумном потоке машин.

Забрать ковер они успели вовремя, и уже этимже вечером Чимоданов сердито выколачивал его выбивалкой, перекинув черезперила.

– Эксплуатация детского труда... Нуничего, дождутся они у меня! Напишу куда надо письмецо! – скрипел он.

Хороших людей только хорошие люди любят.

П.И. Мельников (Андрей Печерский)

«Возьми серебряный таз, наполни его водой ировно в полночь склонись над ним со свечой в руке. И пусть капля воска со свечиупадет в воду...»

Так сказала мертвая ведьма в последние часысвоего пути. Подозревая, что и тут не без подвоха, Мефодий из осторожностиперерыл с дюжину темных книг и в одной из них обнаружил очень похожий обряд,известный как «отворение вежд». В обряде как будто не было ничего особенноопасного.

– Ладно... рискнем... Посмотрим, чтомилой старушке не терпелось мне показать... – сказал себе Меф.

Ближе к полуночи он открыл старый сундук,похожий на ящик для фокусов. В сундуке Улита держала всякий магический хлам,как она о нем отзывалась. Разглядывая содержимое сундука, Меф откинул краснуювыцветшую ткань, раздвинул сосуды и блюда, потрогал ржавый нож, покосился начереп с единственной глазницей над переносицей. Хм... Похоже, лопухоидныепредставления о ритуалах черной магии возникли не на пустом месте. Интересно,какое наказание придумал мрак для того из своих, по чьей вине осуществиласьпротечка сведений? Если, конечно, это был не плановый сброс информации, нужныйдля каких-то тайных комбинаций в игре со светом...

Наконец нашлось и то, что Мефодийискал, – неглубокий серебряный таз и с десяток черных свечей, стянутыхбечевкой. Витые черные свечи Мефодию не понравились. Он с удовольствиемобошелся бы обычными, белыми, но знал уже, что не получится. Все свечи врезиденции на Большой Дмитровке черные, и стоит занести с улицы самуюбезобидную белую свечу, купленную пусть даже в хозяйственном магазине, как иона мгновенно станет черной.

«Ну черная так черная!» – подумал он, видя,что выбора все равно нет. У себя в комнате он набрал в таз воды и стал ждатьполуночи. Когда часы начали глухо бить, Мефодий взял свечу. Если до этого ондействовал быстро и хладнокровно, даже где-то гордясь собственной выдержкой, нотеперь почувствовал вдруг, что боится. Черная свеча, к которой он толькособирался поднести спичку, вспыхнула сама собой.

Мефодий склонился над тазом. Собственное лицов полумраке казалось ему расплывчатым пятном. Угадывались лишь скулы и светлыйвыпуклый лоб с линией волос. Наклонившись ниже, он сумел разглядеть рот, нос израчки. Все такое же, как и прежде. Никаких роковых изменений не было заметно.Испытав облегчение, он хотел было распрямиться, но тут с горящей свечисорвалась капля воска. Упав в воду, капля сразу застыла и медленно опустиласьна дно. Рябь пробежала по воде.

И тотчас, точно давно дожидалось этого мига,жуткое, скуластое, неприятное лицо глянуло на Мефодия со дна. Холодный, цепкийвзгляд властелина. Гладкий лоб без морщин, высокие залысины, узкий сухой рот,похожий на щель копилки. Обветренная холодными ветрами Тартара, обожженнаядыханием лавы кожа в красных прожилках.

Что-то такое было в этом облике, что даженаглый Тухломон и тот осмелился бы подползти только на животе. Куда тамТухломон? Высокомерный Лигул и тот согнул бы в приниженном поклоне своюгорбатую спину.