Экспресс на 19:45 - Лиза Ангер

«У нас есть пара зацепок, по которым я и собираюсь работать, – поделился Росс с прессой. – След ведет за пределы штата – а значит, мы можем подключить ФБР. Благодаря национальной огласке произошедшего у нас также появились зацепки относительно истинной личности Чарли Финча. Он может быть разыскиваемым по всей стране профессиональным мошенником. Так что это расследование только начинается. Рано или поздно мы найдем ответы. Мы не перестанем искать Перл Бэр».

Она услышала, как распахнулась, а затем грохотнула, захлопнувшись, входная дверь. Этот звук прошил ее, словно выстрел. Ни Перл, ни Энн даже в голову не приходило, что Чарли – папуля! – мог ее обманывать.

Она вышла из своей комнаты, чтобы поздороваться с ним. Папуля, насвистывая, разбирал на кухне пакеты с продуктами. На столешнице лежал букет свежесрезанных цветов.

– Привет, – сказал он и тут же замер, одарив ее обеспокоенной улыбкой. – В чем дело? Ты как будто привидение увидела.

– Они все еще ищут нас, – выпалила она. Ее трясло – она сама не знала почему. – Они наняли детектива, который занимается нераскрытыми делами. И он утверждает, что нашел зацепки.

Папуля кивнул, достал из сумки молоко и поставил его в холодильник.

– Знаю.

Сейчас он был самим собой, невозмутимым и спокойным. Если ее слова и расстроили его, он этого не показал.

– Ты обещал, что они свернут дело.

– Свернут.

– В статье сказано, что есть зацепки, что они подключили ФБР.

– Они всегда так говорят, – попытался успокоить ее папуля. Он бросил расставлять продукты, приблизился к ней и крепко сжал ее плечи сильными руками.

– В статье, – не унималась она, – приведены слова детектива. И он говорит, что у них есть зацепки относительно твоей личности, что они сопоставили дело с другими твоими аферами и что они не перестанут искать.

Он рассказал ей кое-что о своем прошлом, о детстве, о том, как шел по жизни. Не все. Но в ее голове начала складываться общая картина.

Он наклонился, еще крепче сдавив ее плечи.

– Ты мне доверяешь? – наконец спросил он.

Она вгляделась в его лицо: в калейдоскоп внимательных глаз, в четко очерченные губы.

– Да, – выдохнула она. Она говорила правду – но вместе с тем кривила душой. Разве можно было кому-то полностью доверять? В том числе себе.

– Тогда не переживай ни о статье, ни о детективе, ни о ФБР. Они ищут людей, которых больше не существует. Перл и Чарли нет – давно нет.

– Я не хочу возвращаться туда.

Он приложил теплую ладонь к ее щеке.

– Пока я жив, ты в безопасности. Обещаю.

Она промолчала, но позволила ему притянуть себя ближе. Обычно она избегала физического контакта, не любила, когда люди сокращали дистанцию или, того хуже, прикасались к ней. Но его она подпускала, иногда даже жаждала оказаться рядом.

– А теперь иди надень что-нибудь красивое – желательно милое. И помоги мне с ужином. У нас гости.

– В смысле?

– Я нашел работу.

Работа. Для папули это слово значило совсем не то, что для большинства людей. У него была своя терминология. «Новым другом» он называл всякого, с кем познакомился и кто впоследствии мог стать его жертвой. Или не стать. Оказавшись на его крючке, такие люди переходили в разряд «подружек». «Авантюра» начиналась там, где заканчивалась небольшая субъектно-ориентированная афера и разворачивалось что-то сложнее и затратнее. «Расставание» означало, что пришло время убираться из города. «Работа» была звонком к началу представления.

Теперь Энн искала его в тенях, пляшущих по освещенной камином комнате. Но его больше не было.

– Спокойной ночи, папуля, – прошептала она. В камине сломалось обглоданное огнем полено, взвились искры.

Она уже собиралась ложиться спать, когда ее телефон звякнул. Она ждала, что Хью захочет с ней связаться, настрочит ей отчаянное, а может быть, яростное, обвинительное сообщение или даже станет умолять о встрече – в зависимости от того, выгнала его Кейт или нет. Но нет.

Вот это да. Неужто попалась?

Она шла по тротуару. Ее шаги эхом отдавались в дождливой тишине, каждая клеточка тела была до предела напряжена. Что она творила? Поступала вопреки всякой логике, наплевала на здравый смысл.

Проводив Уилла, она вернулась в дом и обнаружила храпящего на диване Грэма. Он всегда находил спасение во сне. Не важно, взвинчен он был или подавлен, – Грэм просто отключался. Она стояла над мужем, думая растолкать его, узнать, что он нагородил полиции. Расспросить его о Женеве – о чем еще она была не в курсе?

Но правда заключалась в том, что она не могла вынести даже звука его голоса, не хотела слышать его оправданий, сердечных просьб, извинений. Она не верила, что он способен кому-то навредить или что он имеет отношение к случившемуся с Женевой. Если с ней вообще что-то случилось.

Но, глядя на его распростертое тело, она чувствовала, как что-то внутри ее отмирает. У них было все. Несмотря на все сомнения, все страхи перед свадьбой, она любила своего мужа. Они создали семью. Она была верной и заботливой женой. Он же дотла спалил все, что они построили. Не единожды – трижды. Не говоря об остальных его вероятных похождениях, о которых она попросту не знала. Она не могла простить его, не в этот раз. Она даже не была уверена, что все еще любит его.

Оставшись в одиночестве на кухне, она попыталась еще раз позвонить Женеве. Ответа не последовало.

– Это Селена. Пожалуйста, позвони нам, – умоляла она голосовую почту. – Дай хоть кому-нибудь знать, что ты в порядке, чтобы мы могли жить своей жизнью.

Затем она еще раз пролистала сообщения от Марты. От единственного человека, кроме Грэма и Уилла, знавшего, что ее муж спал с няней.

Если она и научилась чему-то, работая в рекламе, так это тому, что предупреждающие антикризисные меры порой решали исход дела. Иногда можно было зарубить проблему на корню – если вовремя взять ситуацию под контроль.

И она отправила на незнакомый номер сообщение:

И вот она уже шла по Вест-Бродвей[37]. Сердце задыхалось от волнения – и от чего-то еще. Чего-то темного и манящего. Почему иногда неправильные решения казались единственно верными? Она всегда чувствовала этот необъяснимый трепет, нарушая правила, делая то, чего делать не следовало: превышая скорость, впуская в дом незнакомца, нарываясь на конфликт вместо того, чтобы благоразумно отступить. Это наполняло ее энергией, давало заряд, вдыхало жизнь – дарило все те эмоции, которых она не испытывала, когда вела себя как подобает хорошей маме, хорошей жене, хорошей дочери.