Русский Сонм. Огонь и ветер - Екатерина Белецкая

На датчики ушло полчаса: их расставили по спирали, имевшей два «рукава», центр которой совпал с центром пиктограммы, нарисованной на полу. Оба «рукава» доходили до стен цеха, и датчики с самыми последними номерами оказались как раз в окончании этих «рукавов».

– Народ, а там кровь на полу, – с удивлением заметил Ри.

– Где? – живо поднял голову Ит.

– Да вон там, иди, сам глянь.

Действительно, в углу обнаружилась лужа засохшей крови, бурая, с одного края словно бы смазанная. Ит присмотрелся.

– Старая, – сообщил он. – Это не сейчас, это уже давно.

– Почему ты так решил? – удивился Ри.

– Потому что она высохла. Сейчас она бы не высохла, замёрзла. Это либо летом, либо осенью. Точнее не скажу.

– Как думаешь, человек или…

– Понятия не имею. Может, и животное, – Ит пожал плечами. – Кто бы это ни был, этот кто-то на этом месте умер, причём почти сразу.

– Как ты понял?

Скрипач тоже подошёл к ним, присмотрелся. Покивал.

– Умер, умер, – подтвердил он. – Смотри. Во-первых, лужа здоровенная. Во-вторых, она не размазана, следов вокруг нет – а это значит, что кто-то, кого тут порешили, упал и больше не дёргался. Вон тот край смазан – это когда тело уносили… Ну, подняли, проволокли немного, а потом на что-то положили, и уже отсюда того…

– Причём тело утащили довольно быстро, – Ит прищурился. – Отпечатка нет, видишь, Рыжий?

– Угу…

– Какого отпечатка? – не понял Ри.

– Отпечатка тела нет. Только лужа. Значит, унесли до того, как она успела свернуться, – пояснил Ит.

– Как-то это всё невесело звучит, – Ри поёжился. – И вообще, эта вся ваша агентская практика…

– Ты спросил, мы ответили, – огрызнулся Скрипач. – Лично мне это всё нравится ещё меньше, чем тебе, поверь. У меня есть на то причины.

Он помрачнел. Отошёл обратно к вещам, сел на корточки, достал «дирижёра» и принялся настраивать.

– Ри, ты поосторожнее, ладно? – безнадёжно попросил Ит. – Он…

– Извини.

…Было очень много крови, очень много – и её так и не сумели остановить, расходились свежие операционные швы, ткани расползались, и температура держалась сорок до самого конца. Четыре разрывные пули, и ведь даже в голову сначала никому не пришло, что пули – с «начинкой», и что начинка эта – чужой белок. Когда разобрались и стали пробовать вывести из анафилактического шока, было уже слишком поздно. Ничего не помогло: ни переливание крови, ни плазма, ни лекарства. Ничего.

Понял ли он, что происходит? Наверное, да. Наверное, он понимал, что происходит, но… он улыбался. Им улыбался. До последней минуты. Несмотря на боль, которая не снималась уже ничем. Несмотря на жар, на давление, от которого у него постоянно шла носом кровь. Несмотря на то что он умирал – он улыбался, и, пока были силы, даже пробовал с ними говорить. Про то, что всё обойдётся. Про то, что фигня. Про то, что…

Через пять лет на планете осталась всего сотня рауф, не больше. Кто-то (они тогда уже не думали, кто и зачем – стало всё равно) перебил половину работающих здесь «чужих», а вторая половина, посмотрев на такие расклады, расторгла контракты и смылась с Терры-ноль сама. От греха подальше. Карающий Молот сумел доказать свою непричастность к этим убийствам. Официальная вообще открестилась от всего – да как вы, дорогие заявители протестов, вообще могли такое подумать?!

Кир был одним из первых в длинном списке жертв. Его ранили во время совсем пустяшной разборки с какими-то местными бандитами, ранили под Москвой, километрах в тридцати от города. И сначала, в первые часы, никто ничего не понял – довезли до больницы, прооперировали, он пришёл в себя. И прожил только двенадцать часов…

– Так, через две минуты контрольное время, – напомнил Скрипач. – Давайте в центр, а то посбиваем всё к шуту. Мужики, хватит там медитировать! Резче!..

Следующий час они провели, сидя на корточках рядом с «дирижёром», на который шли данные с датчиков. На взгляд Ита, не было в этих данных вообще ничего интересного. Центр площадки (если вообще это можно было назвать площадкой) «звучал» сильнее, оба «рукава» тише, чем ближе к краям зоны, тем, собственно, и слабее. Ри сказал, что на досуге посчитает эту модель, и что сейчас, на его взгляд, получается классическая гауссина, нормальное распределение, и что дисперсия тут будет, по всей видимости, стандартной… Ит возразил, что данных недостаточно и что возможны отклонения, что величина может варьировать, они заспорили, а Скрипач в это время записывал данные с датчиков в таблицу и жаловался, что руки у него совсем окоченели.

Через час, по счастью, все данные были сняты, и они снова разбрелись по площадке, собирая датчики. Стало холодно: одно дело, когда двигаешься и что-то делаешь, а другое – когда в мороз сидишь на одном месте. У Ита замёрзли ноги, Ри, по его словам, уже не чувствовал собственных ушей, а Скрипач то и дело пытался растирать руки.

– Так, с одеждой мы, кажется, промахнулись, – подытожил Ри, когда датчики оказались, наконец, собраны. – Тут нужны унты какие-нибудь. И штаны с подкладкой.

– И шапка с ушами, – подсказал Скрипач. – И, замечу, эта точечка ещё ничего, потому что на следующей нам предстоит сидеть почти три часа. И совсем не факт, что получится туда подъехать на машине. Может случиться, что будет, как здесь. Мы на точке, «Люся» чёрт-те где…

– Значит, докупим вещей, – пожал плечами Ит. – Ну что? Поехали?

Ри кивнул. И снова, в который уж раз, посмотрел в угол, на чужую кровь. Что-то его сейчас царапало, совсем как та невидимая заноза, от чего-то ему было не по себе, но сформулировать причины этих ощущений он не мог. Никак не мог.

Ничего не получалось.

Ладно, поживём – увидим.

* * *

В машине кое-как отогрелись. Ит больше всего боялся, что придётся вытаскивать «ЗИЛ» из снегового заноса, который вокруг него намело, но «Люся» на удивление ловко справилась сама – бодро выбралась из заноса, перевалила через невысокий сугроб и через пять минут уже была на дороге.

– Молодец, девочка, – Скрипач погладил руль. – Полный привод хорошая вещь. Полезная. Особенно при таких-то погодах.

При въезде в город снова попали в пробку, Ри предложил повести, Скрипач с неохотой уступил ему руль и всю дорогу наставлял, что и как правильно делать. С техникой у Ри ситуация выглядела несколько странно: он с лёгкостью осваивал всё, что было выше четвёртого уровня, но в мирах, подобных этому, начинал пасовать и теряться. «Примитивные тупые железки» с ним работать нормально не желали, он их не чувствовал, и поэтому у него постоянно что-то ломалось. У катеров глохли моторы, потому что он вечно недоливал масла в топливную смесь, у машин что-то отваливалось в ходовой, потому что Ри по привычке игнорировал кочки и рытвины и перед ними не подтормаживал; даже обогреватель в его квартире, который Ит собрал в своё время «из чего было под рукой», и тот сгорел – ну, тут Ри был виноват, конечно, сам. Не выключил вовремя…