Обитель Тьмы - Антон Грановский

Камиля зажмурилась и в последний раз сильно прильнула к Рамону, чтобы продлить наслаждение. Сердце девушки гулко стучало в груди. Какое-то время ночная тишина нарушалась лишь ее дыханием и хриплыми вздохами Рамона, словно им никак не удавалось отдышаться.

– Мне так хорошо… – прошептала Камиля с улыбкой. Она снова хотела обнять Рамона, но вдруг замерла и, уставившись на что-то за спиной у толмача, воскликнула:

– Рамон!

Толмач быстро обернулся. Позади него, возле раскидистого куста тетеревятника, стояли три приземистые фигуры. Рамон быстро поднялся и повернулся к ним лицом. Один из газаров шагнул вперед и свирепо проговорил:

– Ты овладел дочерью нойона!

– Ни один чужеземец не должен касаться дочери нойона, но ты соблазнил ее! – гневно сказал второй.

Третий вытянул из ножен кривую саблю и гортанно пролаял:

– Каждого, кто посмеет дотронуться до дочери Алтука, ждет смерть! А если это сделал чужеземец, то смерть его должна быть мучительной и долгой!

Рамон положил руки на кинжалы и холодно возразил, глядя на воина, обнажившего саблю:

– Моя жизнь не многим отличается от такой смерти. Она длится уже долго и приносит мне множество мучений. Кроме того, я не просто чужеземец. Боги остановили на мне свой выбор. Я убил Фаркука и тем самым получил право голоса и право власти.

Слова толмача, казалось, повергли газаров в замешательство. Они переглянулись, словно бы говоря друг другу: «Чужеземец прав. Но что же нам тогда делать?»

Наконец самый рослый из дикарей сказал:

– Мы не станем тебя убивать, чужеземец. Хотя должны это сделать. Ты пойдешь с нами к нойону. Мы расскажем ему, что ты соблазнил его дочь. А потом мы сделаем с тобой то, что он нам прикажет.

– И не надейся на милосердие нойона, – с ненавистью пообещал второй воин. – Последнего, кто прикоснулся к Камиле, Алтук велел посадить на кол и поливать кипящим жиром.

Рамон выслушал воинов молча, и на его смуглом, миловидном лице не дрогнул ни один мускул. А когда газары замолчали, он тихо сказал:

– Да будет так.

И первым шагнул по направлению к стану. Камиля схватила Рамона за руку и порывисто проговорила:

– Рамон, любимый мой, я не…

Договорить она не успела. Высокая белая фигура стремительно выскользнула из вересового куста и с хриплым, булькающим клекотом набросилась на газаров. Первый удар белой когтистой лапы снес одному из воинов голову, второй удар распорол живот другому воину, но он не упал, а выхватил саблю и рубанул тварь по руке.

– Призрачный всадник! – в ужасе воскликнул Рамон.

Завязалась драка, но итальянец не стал ждать, чем она закончится. Он схватил Камилю за руку и быстро потащил ее прочь от ручья.

В глубине стана Рамон выпустил ее руку и выдохнул:

– Беги к отцу! Скажи, что на стан напали!

– Первоход, проснись!

Глеб открыл глаза и сонно уставился на Рамона, который тряс его за плечо.

– Полегче, – хрипло пробормотал он. – Какого дьявола ты меня разбудил?

– Первоход, нам надо бежать!

– Куда бежать? – проговорил Глеб осипшим со сна голосом. – Зачем?

– На лагерь газаров напали белые твари! Те, кого ты называешь Призрачными всадниками!

Повторять не понадобилось. Глеб в одно мгновение вскочил на ноги и выхватил из ножен меч.

– Где они? Веди!

– Что случилось? – поднял с охапки травы голову Бранимир. – Что за переполох?

Загудели и остальные стрельцы, разбуженные взволнованным голосом толмача.

– Мы должны бежать! – сказал Рамон. – Газары не отпустят нас живыми!

– С чего ты взял? – недоуменно спросил Глеб, прислушиваясь к крикам и звукам битвы, доносившимся с другого конца лагеря.

– Я овладел дочкой Алтука, – сухо пояснил Рамон. – А нойон не прощает такого. Газары как раз вели меня к нему, когда появились Призрачные всадники.

Вдалеке кто-то отчаянно закричал. Рамон сглотнул слюну и добавил:

– Газары сражаются с Призрачными всадниками. В пылу битвы мы легко можем ускользнуть.

Первоход задумчиво сдвинул брови.

– Какого лешего тут думать? – сердито спросил Бранимир, который давно поднялся с лежака и стоял рядом с Глебом. – У нас есть дело! И я не позволю своим стрельцам погибнуть из-за кобелиных игр толмача! Уносим отсюда ноги, ходок!

Глеб думал еще секунду, затем кивнул.

– Хорошо. Следуйте за мной и постарайтесь не отстать в темноте.

Он повернулся и выскользнул из шатра.

Путники успели отойти от стана газаров на сто шагов, когда Рамон вдруг остановился. Воевода, следовавший позади, наткнулся на толмача и недовольно проговорил:

– Чего ты? Почему встал?

– Камиля, – выдохнул Рамон.

– Чего?

– Девушка, дочь нойона. Она может погибнуть. Я должен вернуться!

Рамон хотел повернуться, но тяжелая рука Глеба легла ему на плечо.

– Не думаю, что они нуждаются в твоей помощи, Рамон. Тварей не больше трех, и, судя по звукам, газары уже побеждают.

– Ты это слышишь? – недоверчиво спросил Рамон.

– Да, – ответил Глеб. – Я это слышу. Битва заканчивается, и скоро газары хватятся нас.

Он убрал руку с плеча Рамона, развернулся и снова устремился в темноту леса. Толмач пару секунд размышлял, затем вздохнул, перекрестился и последовал за Глебом и стрельцами.

Долго бежали странники по ночному лесу. Постепенно шум битвы за спиной сошел на нет. Наконец Глеб остановился и перевел дух.

– Все здесь? – спросил он, обернувшись.

– Все! – ответил Бранимир, с трудом восстанавливая дыхание. Он вытер рукавом потный лоб и с усмешкой добавил: – Никогда прежде я не бежал с поля битвы. А я воюю уже двадцать восемь лет.

– Не казни себя, старик, – успокоил его Глеб. – Показав врагам спину, ты спас себя и воинов. Если повезет, повоюешь еще лет пять, а то и все десять.

Бранимир хотел что-то сказать, но вдруг напрягся и спросил, обращаясь к усталым, тяжело дышащим стрельцам:

– А где Починок?

– Только что был здесь, – ответил кто-то.

– Леший! – выругался Бранимир, оттолкнул ратника и устремился назад.

Глеб, Рамон и стрельцы последовали за ним.

Пробежав метров двадцать, Бранимир остановился и замер на месте с открытым ртом. Ратник Починок лежал под деревом, а на груди у него сидела белая крылатая тварь. Заслышав шум, она быстро обернулась, и странники увидели жуткое лицо, похожее на человеческий череп.