Львиное сердце - Елена Первушина

— Вот так! Хорошая девочка!

Алина подошла к Артуру, достала из рюкзака автомобильную аптечку и принялась обрабатывать рану, искоса наблюдая за химерой. Тварь вернулась на свое место, легла и так же краем глаза наблюдала за людьми, временами тихо взревывая.

Внезапно Фриске привстала, навострила уши и повернулась мордами к степи. Через некоторое время и Алина услышала грохот — словно к Базе приближалась тяжелая машина. Еще минута-другая, и из-за ближайшего разрушенного здания выехал бронетранспортер. Не доезжая метров ста до места, где сидели Алина, Артур и химера, машина остановилась, мотор смолк. Водитель, одетый в «долговский» защитный комбинезон, высунулся из люка и дал по химере очередь из автомата. Вернее, по тому месту, где только что была химера. Пули еще только вылетали из ствола, а Фриске уже скользнула в сторону, презрительно малой головой ощерилась и побежала по улице Базы на север, смешно раскачиваясь на ходу.

Водитель вылез на броню, спрыгнул и пешком направился к путешественникам. Алина увидела совсем молодое лицо — он был не старше их с Артуром.

— Эй, вы кто такие? — крикнул водитель. — И где все?

3

Целую ночь они ждали нового штурма, но враг медлил. Посты докладывали, что на прилегающих территориях все спокойно, не видно ни огней, ни перемещений. Под утро Давид Роте расслабился и заснул, а проснулся от пронзительного сигнала рации. Быстро взглянул на часы — полдень! Вот разоспался, старый хрыч! А парни, разумеется, не захотели будить генерала.

— Слушаю!

— Господин генерал, грачи прилетели!

— Что?!

Временами, особенно спросонок, Роте казалось, что он разучился понимать русский язык, и каждый раз его окатывало холодом.

— Вернее, грач. Никита Грач со Свалки прикатил. И еще друзей с собой привел.

— Никита? Сам выбрался? Молодец парень! Давайте его сюда. А что за друзья?

— Да, говорит, подобрал двоих на развалинах Базы. Девушка уверяет, что бывала здесь раньше. Говорит, что она Алина Пыхало, и что вы знаете ее приятеля Виктора Свинцова.

— Плюмбума? Он тоже приехал?

— Нет, второй — не Плюмбум. Артур какой-то. Тоже, говорит, бывал здесь с Плюмбумом. Только разве всех гостей упомнишь?

— Понятно. Давай их в штаб, разберемся.

Давид быстро умылся холодной водой, потом с неодобрением посмотрел в зеркальце на свою отросшую щетину и взялся за бритву.

Пока брился, неожиданно вспомнил сон, который видел несколько минут назад, перед пробуждением. Это был сон из прошлого — из тех времен, когда он бродил по Зоне один, выслеживал «монолитовцев», пытаясь добраться до О-Сознания. Там была старая штольня с узкоколейкой, где жил кровосос и тысячи крыс. Давид снова сражался с кровососом, прятался от него за стоявшими на путях вагонами, но кровосос все же проламывался через гнилое дерево и хватал Давида щупальцем за шею. Еж — брат сталкер, позже оказавшийся врагом — кричал: «Отпусти его, гребаная сука!». Кровосос крутился на месте, отбиваясь от крыс щупальцами, а те в ужасе впивались в него зубами, вырывая куски мяса. Мумия машиниста скалилась из кресла дрезины. Давид видел перед собой приближающуюся пасть монстра. Он хотел позвать на помощь, но не мог даже закричать, не мог пошевелиться. И в тот момент, когда Давид уже простился с жизнью, он неожиданно почувствовал, как смертоносная хватка разжимается, и он падает на пол прямо на труп кровососа. Давид отполз в сторону, поднял голову и увидел Ким — юную и прекрасную, в ореоле белокурых волос, с дымящимся пистолетом в руках.

«Всегда стреляй им в затылок! — сказала Ким-из-сна, улыбаясь Давиду. — Там их уязвимое место».

Давид тряхнул головой и быстро смыл пену со щек. Все это было так давно, что воспоминаниям пора бы уже угаснуть. Однако они возвращались во сне — нечасто, но каждый раз, когда он оказывался в трудной ситуации. Наверное, ему хотелось верить, что когда придет совсем край, явится Ким с пистолетом и даст хороший совет.

Алина с любопытством разглядывала Припять, прислушиваясь к объяснениям Никиты. Молодой сталкер нравился ей все больше и больше. Прежде всего у него оказалась с собой «кровь камня», которой он щедро поделился с Артуром. А когда после лечения физик уснул на заднем сидении, Никита рассказал о том, что произошло с ним на Свалке, и Алина еще больше зауважала его. Самого Стрелка обманул! Это ж ни фига себе!

— Я думаю, те монстры, которых я видел на Свалке, как раз и напали на Базу, — сказал Никита, закончив рассказ. — Во всяком случае этот урод так и обещал, что они на Базу наведаются. А заложить заряды на такой случай — вполне в духе генерала.

— Да, Роте — мужик суровый, — согласилась Алина.

— Так ты его знаешь? — обрадовался Никита.

— Доводилось встречаться…

Подробностей Алина рассказывать не стала, но посмотрела многозначительно. Так, чтобы Никите сразу стало ясно, что она не самый последний человек в Зоне.

— И куда же, по-твоему, все с Базы делись? — спросила девушка.

— На север, — уверенно ответил Никита. — На юг, к военсталам, «долговцы» не пойдут. У нас, конечно, хорошие отношения, но если начнется массовый исход из Зоны, военсталы с гарантией озвереют и пересадят всех в концлагерь для профилактики. Я думаю, генерал постарается закрепиться в Припяти и будет вести войну оттуда.

И вот теперь, проезжая на бронетранспортере по улицам Припяти, Алина с удовольствием отмечала, что Никита оказался прав во всем: несмотря на то, что База была стерта с лица земли, «долговцы» не дрогнули и не побежали — они остались на своем посту.

Полгода назад девушка побывала в «параллельной» Припяти, попав туда вместе с экспедицией Серебрякова через «воронку», прятавшуюся в грейферном ковше на Свалке. Тамошняя Припять выглядела нереальной: здания казались слишком чистенькими и ровными, как будто их рисовал старательный школьник; вокруг домов лежали сугробы, но на проезжей части и тротуарах не было ни снежинки; в небе не хватало солнца, а город освещался мягким светом, исходившим из факела в руке гигантской мраморной статуи, стоявшей на центральной площади. А главное — везде на улицах замерли химеры: живые, но неподвижные, словно их остановила взглядом пролетавшая над городом Медуза Горгона. Алина зябко передернула плечами, вспоминая зловещие чудеса субпространств.

В настоящей Припяти все было иначе, но и она вызывала тревожные чувства. Ржавое колесо обозрения над городом, обшарпанные дома с выбитыми окнами, покосившиеся вывески магазинов: «Колосок», «Мясо, рыба, овощи», «Мебель», «Хозтовары», «Радуга». Промежутки между домами густо заросли кустами с вечножелтой листвой. Кое-где под ними можно было разглядеть следы кабанов и кучки помета. Иногда в просветах между листьями мелькали проржавевшие грибочки и замусоренные песочницы детских площадок. Алина прислушалась к себе и решила, что хотя пейзаж и не выглядит жизнеутверждающим, по сравнению с мороком химерической Припяти реальные кварталы кажутся почти нормальным городом — заброшенным, неприбранным, но все же… родным.