Кровь - Тед Деккер

— Ты о Монике?

— Когда я вижу сны, в другой реальности я бодрствую. И знаю, что в этот самый момент, пока я бодрствую здесь, я сплю одновременно в гостинице под Вашингтоном, в округе Колумбия. А ты знаешь, спит ли сейчас Моника?

Рашель об этом понятия не имела. И пожала плечами:

— Кажется, она обо мне не знает. Во всяком случае, не думает обо мне. Вернее сказать, не думала тогда, когда я… смотрела ее глазами.

— Возможно, потому, что она не видела тебя во сне. Ты знаешь, что она существует, но она не знает, что ты существуешь!

Вывод этот взволновал его гораздо больше, чем Рашель.

— Меня это не утешает, — сказала она.

— Но почему? Главное, что ты знаешь! Ты не представляешь себе, что это значит для меня, Рашель. Мы как-то связаны с тобой в обеих реальностях. Я больше не одинок. О, сколько раз я думал, что, возможно, схожу с ума!

— И теперь твое безумие передалось мне. Чудесно. Но мне не кажется, что мы с тобой связаны в обеих реальностях, как ты их называешь. Во всяком случае, не так, как я понимаю связь. — Она понизила голос: — Ты любишь Монику?

Он захлопал глазами:

— Нет. С чего бы это?

— А должен!

Томас вытаращился на нее.

— Я имею в виду, должен любить меня, если я — Моника.

— Но мы не знаем, Моника ли ты.

— Зато знаем, что она и я уж точно как-то связаны.

— Да.

Рашель подняла свой пораненный палец:

— И то, что происходит с ней, происходит со мной.

— Похоже, так.

— А этот человек — Свенсон?.. Он собирается убить Монику.

Томас некоторое время помолчал, словно осмысливая услышанное. Потом взял Рашель за руку и поднес к своим губам порезанный палец. Поцеловал ранку.

— Сны не убьют тебя, любовь моя.

Но рука у него самого дрожала.

— Не успокаивай меня. Ты знаешь это лучше, чем я. Говорил мне то же самое еще пятнадцать лет назад. И повторил вчера вечером. Если мы умрем в историческом прошлом, значит, умрем и здесь. Я этого не понимаю. И не уверена, что хочу понять, но это — правда.

— Я не позволю тебе умереть!

Она шагнула ближе, прижалась к нему:

— Тогда ты должен видеть сны, муж мой. Должен остановить вирус, раз уж нам известно, что он убьет большинство людей. И я очень сомневаюсь в том, что Свенсон оставит Монику в живых.

— Думаешь, я сумею изменить прошлое?

Она заглянула ему в глаза:

— Коли не сумеешь… коли мы не сумеем, оба можем умереть. И там и здесь. И что тогда станется с нашими лесами? С нашими детьми? Ты должен освободить Монику. Раз любишь меня — должен освободить ее.

Томас напрягся:

— Значит, нужно идти за остальными историческими книгами! Сейчас, пока Орда не ушла.

— Нет. Тебе сейчас нужно увидеть сон. Я знаю, где держат Монику.

Овальный кабинет.

От этой комнаты веяло силой. Невероятной силой и уверенностью. Но, ожидая аудиенции у президента Блэра и наблюдая за царившей вокруг суетой, Томас сомневался в том, что сила эта окажется достаточно велика.

Он мог только гадать, кто уже знает о штамме Рейзон, а кто нет, но напряженные лица многочисленных визитеров выдавали их паническое состояние.

Посетителями по большей части были, конечно, сотрудники самого кабинета; остальные — лидеры оппозиции, угрожавшие публичным выступлением, законодатели с самыми добрыми намерениями, могущими привести страну на край гибели, и другие им подобные.

Если уж и в этих величественных залах ощущалась паника, то что же творилось в других правительствах? Как понял Томас, сдались уже лидеры почти всех западных стран. И всего-то на второй день кризиса!

Наконец он уселся на обитый золотистой тканью диван напротив президента. Рядом с Блэром, на точно таком же диване, сидел Фил Грант. Справа от него — Рон Крит, начальник штабов вооруженных сил. Возле камина, в зеленовато-золотистом кресле — Клэрис Мортон, поддержавшая Томаса на вчерашнем заседании. С портрета на стене между ними взирал на всех присутствующих Джордж Вашингтон. Роберт Блэр, Фил Грант и Рон Крит были при галстуках. Клэрис — в темно-фиолетовом деловом костюме. А Томас — все в тех же черных слаксах и белой рубашке — своей единственной более-менее парадной одежде. Впрочем, он полагал, что его внешний вид президента не заботил.

— Итак. Вы уверены, Томас? — спросил Блэр.

— Насколько я вообще могу быть в чем-то уверен, господин президент. Для вас это, конечно, все еще звучит невероятно, но именно так я изначально узнал и о вирусе.

— Вы утверждаете, что нашли исторические книги — те самые, в которых сказано, что произойдет дальше. И, что еще важнее, узнали, где держат Монику де Рейзон?

— Да.

Президент взглянул на Крита, который поднял бровь, как бы говоря: «Вы хотели этой встречи, не я».

Томас проснулся рано и целый час пытался поймать Гейнса или Гранта — любого, для кого важна была новая информация, раздобытая им во сне. Выяснил кое-как, что оба провели ночь без сна и в настоящий момент спят. И только к девяти утра ему удалось уговорить помощника разбудить Гранта.

Через три минуты с ним в конференц-зале были и Грант, и Гейне. И когда он рассказал, что это за новая информация, они нажали на все пружины, чтобы устроить ему встречу с президентом.

Кару он убедил отправиться в Нью-Йорк. В это непростое время им обоим следовало бы побыть с матерью, но Томас не мог уехать из Вашингтона. Пока не мог.

В одиннадцать часов он уже встретился с самым могущественным человеком на Земле. И сообщил ему, что Монику держат в убежище внутри горы под названием Циклоп.

— Значит, вы считаете, что ваша жена — эта женщина из снов — каким-то образом связана с Моникой де Рейзон. Так? — спросила Клэрис.

Томас чувствовал, что ей хочется ему верить. Возможно, отчасти она и верила. Но, судя по выражению глаз, все-таки ее одолевали сильные сомнения.

Он взглянул на президента:

— Господин президент, можно я буду откровенен?

— Конечно.

Но тут вошла женщина в черном костюме и шепнула что-то на ухо президенту.

— Когда?

— Две минуты назад.

Он обратился к директору ЦРУ:

— Фил, это по вашей части. Только что пришло сообщение из Франции. Узнайте, в чем там дело, и возвращайтесь, как только ситуация прояснится.