За пределом жестокости - Алексей Макеев

– Фу, как ты меня напугал! – с упреком воскликнул директор «Миллениума», резко оборачиваясь. – И так с утра душа не на месте. Чертов подполковник опять звонил, Бекасом интересовался… – Он вдруг уставился Грибу прямо в глаза. – Ну! Что ты молчишь? С Бекасом покончено?

– Я человек честный, – неторопливо и даже с ленцой сказал Гриб. – Мог бы соврать. Однако не буду. Кроме того, ложь нерентабельна. Есть идеалисты, которые думают иначе, но они ошибаются, уверяю тебя!

– Я с тобой не схоластические беседы пришел вести! – сердито воскликнул Арнольд Евгеньевич. – Ты можешь говорить по-человечески?

– А я что, на языке птиц, что ли, с тобой общаюсь? – в свою очередь рассердился Гриб. – Я хочу, чтобы ты осознал всю серьезность темы, чтобы врубился в нее, понятно?

Арнольд Евгеньевич, забыв про дождь над головой, опустил зонт и даже машинально закрыл его.

– Нет, я не понял, – потрясенно сказал он. – Ты не достал Бекаса? Нет?!

Его бледный лоб мгновенно покрылся мелкими каплями дождя, точно испариной. Гриб скептически посмотрел на него и показал пальцем на зонт.

– Прикройся! – сказал он презрительно. – Простынешь, а мне ты сейчас здоровый нужен.

– В каком смысле? Для чего? – тревожно спросил Арнольд Евгеньевич, теребя зонт, но по-прежнему не открывая его. – Ты как-то странно говоришь…

– Я нормально говорю. Ты мне просто не даешь сказать до конца, – сердито заметил Гриб. – В общем, слушай. С твоим Бекасом ни хрена не вышло. Так что имей в виду – эта проблема в любой момент может свалиться тебе на голову. Не исключено, что именно сейчас он во всем кается где-нибудь в ментовке.

– Значит, ты меня обманул, – потерянно сказал Арнольд Евгеньевич. – Ты ничего не сделал! Какая низость!

– Потише! – предупредил Гриб. – Не бросайся словами. Я ведь могу и обидеться.

– Это мне нужно обижаться! – громко выкрикнул Арнольд Евгеньевич. – Мы заключили сделку…

– Тише! На нас люди оборачиваются, – с упреком заметил Гриб. – И, кстати, насчет сделки. Мне хотелось бы кое-что уточнить. Некоторые существенные детали.

– Какие детали? – В глазах Арнольда Евгеньевича мелькнул огонек надежды. – Ты все-таки сумел раздобыть диск с информацией? Конечно, это не совсем то, чего мне хотелось, но раз так…

– Не так, – жестко сказал Гриб. – Не знаю я, где твой диск. Ситуация вышла из-под контроля. Бывает, что и у меня не все получается. Я не господь бог – кажется, я уже говорил тебе об этом. Ребята, с которыми ты связался, оказались не такими дураками, как можно было подумать. В общем, я сильно потерял, ввязавшись в это дело, и теперь ты должен возместить мне потери.

Арнольд Евгеньевич резко вскинул голову и уставился на собеседника изумленным и гневным взглядом. Одновременно он раскрыл наконец зонт – с таким звуком, точно выстрелил.

– Что?! Возместить потери? Я не ослышался?! Ты запорол деликатное дело. Мне теперь придется хорошо попотеть, чтобы свести концы с концами, а ты нагло заявляешь…

– Последний раз предупреждаю – придержи язык! – тихо сказал Гриб. – Ты должен говорить со мной уважительно, заруби это на носу. Меня не возбуждает, что ты водишь дружбу со всякими министрами и возглавляешь какое-то сраное бюро. Работая на тебя, я потерял семь человек. Семь человек отправились к праотцам – ты можешь себе это представить?

– Это твои проблемы, – пробормотал Арнольд Евгеньевич. – И вообще, не понимаю, как можно потерять семь человек! И ничего при этом не сделать!

– Ну что же, выигрывать всю жизнь не получается, – спокойно заявил Гриб. – Поражения тоже случаются. Нужно стойко переносить их. Короче, не воображай, что все это делалось даром. Двух миллионов я с тебя теперь не возьму, конечно. И миллиона не возьму, признавая в чем-то твою правоту, но четыреста тысяч зеленых – это минимальная плата за жизнь моих людей. Понимаю, что в кармане ты такие бабки не носишь. Поэтому давай отложим пустые разговоры и решим, когда ты передашь мне эти деньги.

Арнольд Евгеньевич даже попятился, едва не выскочив на мостовую. Гриб вовремя успел подхватить его за руку.

– Ты с ума сошел?! – возмущенно проговорил Арнольд Евгеньевич. – Я не собираюсь тебе ничего платить. Платят за решение проблем, а ты их только усугубил. Даже не рассчитывай, что ты сумеешь что-то вытрясти из меня. Кое-какой аванс я тебе дал – и этого вполне достаточно за то, что ты сделал. Вернее, не сделал. Все, прощай!

Он хотел повернуться, чтобы уйти, но Гриб так сжал его руку, что Арнольд Евгеньевич вскрикнул от боли.

– Ты, мозгляк! – уничтожающим тоном прошипел Гриб. – Ты все-таки пытаешься разговаривать со мной как равный. Но ты мне не равный. Ты – вошь на гребешке. Гнида. Я могу раздавить тебя пальцем. Но я этого не сделаю. Ты просто заплатишь мне деньги. Небольшие, четыреста тысяч всего. Для тебя это семечки, верно?

– Это не семечки, – прошипел в ответ Арнольд Евгеньевич, пытаясь вырвать руку из стальных пальцев Гриба. – Это огромные деньги. А ты, грязный шантажист…

– Ого, вон как мы заговорили! – презрительно скривился Гриб. – Конечно, я грязный шантажист, а ты весь в белом… Только учти одну маленькую деталь, гнида, – когда мы с тобой беседовали в твоем кабинете, я вел запись на диктофон. Я всегда так делаю, общаясь с клиентами. Во избежание возможных недоразумений и всяких юридических казусов. Ведь не побежишь, в самом деле, в арбитражный суд, чтобы выколотить из тебя компенсацию за издержки!

– Ты записывал наш разговор? – каким-то смешным детским голосом произнес Арнольд Евгеньевич.

Он мгновенно сник и, даже когда Гриб отпустил его руку, уже не делал резких движений. Он принялся растерянно озираться по сторонам, будто искал место, где можно спрятаться от невзгод жизни.

– Я записывал наш разговор, – подтвердил Гриб. – Хочешь послушать?

Арнольд Евгеньевич не ответил. Его лицо дергалось, точно его пытали электрическим током.

– Я убит, – сказал он наконец. – Кошмар.

– Кошмар начнется, когда моя запись попадет в руки какому-нибудь полковнику милиции, – сказал Гриб. – У тебя нет выбора. Надо платить. И запомни, любое твое телодвижение только ухудшает положение. Сейчас ты еще сохраняешь равновесие. Но если попытаешься нанять киллеров или побежишь в прокуратуру, то ты немедленно упадешь, и упадешь очень больно. Ты же умный человек! Признай неизбежное и прими его, как мужчина. Нет, конечно, я могу позволить тебе потешить самолюбие и дать некоторое время на фантазии. Ты посидишь у себя в уютном кабинете и будешь представлять себе, как выпускаешь из меня кишки, как отрезаешь мне голову, как сжигаешь меня в топке… Думаю, часа тебе на это хватит с лихвой. А дальше все-таки придется платить. Согласись, лучшего выхода не придумать.

Арнольд Евгеньевич, сделавшийся теперь совсем тихим и даже каким-то мечтательным с виду, опять ничего не ответил. Он медленно шел рядом с нахохлившимся Грибом и думал. Или просто переваривал услышанное.