Чудесный день в аду - Игорь Срибный

Разведчики с замиранием сердца следили за борьбой своего товарища с необузданной стихией. И когда он, совершенно обессиленный, упал на камни противоположного берега, все облегченно вздохнули.

На переход реки шириной не более десяти метров Кум затратил без малого полчаса.

Отдохнув, он поднялся и закрепил веревки на стволах прибрежных деревьев. Сняв с себя страховочную обвязку, привязал к ней концы веревок и дважды дернул свой конец. Кефир тут же потащил веревки на свой берег. Бешеный напор реки пытался вырвать веревки из рук разведчика, закручивал их в тугой узел, и тогда за веревку ухватились Филин и Качок. С трудом удерживая в шести крепких руках веревки, они все-таки вытащили их на берег, и Кефир пошел к группе деревьев крепить их.

Натянув веревки, Кефир навесил на них карабины и крикнул: «Можно!»

– Снайперы, идите первыми! – крикнул Седой. – Отойдите метров на сто и смотрите там! Нам не нужны проблемы на том берегу. Одежду Кума возьмите: накупался в ледяной воде…

Снайперы разделись и, запаковав одежду и оружие в непромокаемые мешки, которые были у каждого разведчика для переправ через реки и транспортировку оружия через водные преграды, по одному вошли в воду. Удерживаясь обеими руками за веревки, они преодолели реку минут за десять, хотя оба были среднего роста и в иные моменты буруны накрывали их с головой.

– Следующая двойка – Филин и Макосей, – скомандовал Седой. – Приготовиться: Кефир и Мухин. Кефир, присмотришь за капитаном, как бы его не сорвало с его ранением. Он сейчас послабее нас всех.

Мухин, с суеверным ужасом ожидавший переправы, с благодарностью взглянул на Седого, но в темноте никто его взгляд не заметил.

– Капитан, я зацеплю тебя двумя карабинами за обе веревки и пристегну к себе. Старайся только идти в ногу со мной, в одном темпе. Потому что расстояние между нами будет расстоянием веревки – полтора метра. Не отставай и не приближайся ко мне!

– Понял. Я буду стараться! – прокричал Мухин, стараясь всеми силами преодолеть свой страх перед переправой.

Через час переправились все. Много времени отнял переход Мухина с Кефиром. Последнему пришлось изрядно потрудиться, подгоняя темп передвижения под шаг капитана и всячески стараясь удержать его от срыва на короткой веревке… Когда переправилась последняя двойка – Седой с Батоном, Кефиру пришлось еще возвращаться, чтобы отвязать веревки и скрыть их следы на берегу. Через реку он шел, сматывая на ходу веревки и удерживаясь только за них…

Одевшись в сухое на другом берегу, разведчики немного отдохнули, и Седой повел их скорее подальше от реки, туда, где их точно никто искать не будет.

Согреваясь на ходу, разведчики с ужасом вспоминали переправу, пока шум реки не затих вдали.

Стараясь не отставать от других, Мухин бодро шагал в ночи и думал: «Господи, неужели я это сделал? Неужели это был я в этой ужасной ревущей реке? Как же мне это удалось?» В конце концов он даже зауважал себя, хотя до этого ни разу не пытался оценить свои мужские качества с точки зрения мужества и отваги, даже в условиях боя…

До точки привала дошли за час, хотя двигаться пришлось по глухому лесу, натыкаясь в темноте на толстые стволы буков, скользя берцами по годами слежавшейся, влажной под верхним слоем листве и падая, сбивая ноги о невидимые коряги, цепляясь за корневища. В лесу Седому все чаще и чаще приходилось сверяться с картой и компасом, поскольку идти по прямой в лесу невозможно.

Переход отнял последние силы, и до точки на карте, облюбованной Седым для привала, дошли уже на пределе.

Небольшая поляна, выбранная для привала, оказалась старой вырубкой, сплошь покрытой замшелыми пнями. Круглая на карте, она оказалась какой-то неопределенно-трапециевидной формы. Но самое плохое было то, что к вырубке вела довольно широкая просека, а по краю поляны было полно свежих пней. Значит, лес рубили и продолжали вывозить…

– Ладно! – вслух сказал Седой. – Ночью лес никто не рубит, а перед рассветом мы уйдем. Привал!

Разведчики облегченно вздохнули: каждый подумал, что, раз поляна посещаема, Седой даст команду идти дальше, а сил на это уже не было.

Быстро разобравшись с постами, разведчики раскинули коврики и, накрывшись плащ-палатками, провалились в сон, который был крайне необходим, ибо все находились на пределе физических возможностей. Уже сутки шли без еды; хорошо хоть запасы воды пополнили в Аксае…

Седой прошелся по временному лагерю, осматривая позиции на случай непредвиденных ситуаций, проверил посты и наконец выбрал место и себе. Распаковав РД, вынул коврик и раскатал его на земле. Несмотря на то что коврик был натовский, довольно плотный и толстый, ребра сразу ощутили все коряги и кочки под ним. Седой не стал искать другое место и накрылся плащ-палаткой, зная, что изможденный организм примет и такое ложе.

Но рядом тут же пристроился капитан Мухин. Седой хотел было притвориться спящим, но Мухин тронул его за руку и тихо спросил:

– Командир, а ты, говорят, и в Югославии воевал?

– Воевал. И что?

– Слушай, ну хоть в двух словах расскажи, что там все-таки было! В СМИ же толком ничего не объясняли, с чего там вдруг война началась. Какие-то этнические чистки…

– В двух словах не расскажешь. Да сейчас я и сам толком всего не помню – сколько лет прошло… Но если коротко, в состав Югославии входили, дай бог памяти, – Седой стал загибать пальцы, чтоб не упустить ничего, – Сербия, Косово, Воеводина, Словения, Босния и Герцеговина, Хорватия, Македония и Черногория. В свое время там командовал страной бывший партизанский вождь Иосип Броз Тито. Парень был резкий и объявил после Второй мировой о создании нового народа – югославов. Поругался со Сталиным, вышел из Варшавского договора и повел страну в сторону экономического подъема. Но вот то, что он сделал с сербским народом, и дало повод для разжигания национальной розни. Ты, наверно, знаешь, что Югославия долгое время была под пятой османского владычества. Еще с тех времен сербы разделились на две части – христиан и мусульман, ну то есть отуреченных сербов. Так вот, Тито при принятии новой Конституции страны 1974 года законодательно объявил сербов-христиан сербами, а сербам-мусульманам в графе «национальность» вписали «мусульманин».

– Как это? – удивленно спросил Мухин. – Мусульманин – это же вероисповедание, не национальность…

– Ну, Тито решил так. А вождь он был жесткий, под стать Сталину, и спорить с ним никто не осмелился. Вот так и получилось, что единый сербский народ превратился в два противоборствующих, люто ненавидящих друг друга народа…

– Они и начали войну?

– Нет. После смерти Тито и развала Горбачевым социалистического содружества в Югославии каждый народ стал требовать права на самоопределение, что было и в СССР. Словены объявили себя альпийским народом, македонцы стали стремиться в Грецию, черногорцы – они всегда трактовали православие по-своему, поэтому объявили о своей исключительности, хорваты – эти вообще рассадник фашизма, ярого национализма. Но начали все четники – приверженцы партии короля. Может, тебе это что-то напомнит: четники отращивали в знак отличия длинные бороды и носили высокие шапки из овчины – «шубары». Знакомо?