Библиотекарша - Логан Белл

Архив пронзали яркие столбики солнечного света, в которых танцевали пылинки.

— Такие перемены, а вы молчите! — выпалила Реджина. Маргарет, согнувшись над толстенным томом в матерчатом переплете, просматривала записи под лупой.

Медленно подняв голову, она улыбнулась.

— И тебе доброго утра, Реджина.

— И вы еще улыбаетесь? В библиотеке творится беспредел!..

Маргарет отложила толстую лупу прямо на страницы книги.

— Это было неизбежно, Реджина. Не смотри на меня так, я не в претензии. Мне давно пора на отдых.

— Дурное же вы выбрали время для ухода на пенсию. А последствия?..

— Я наработалась. И потом, сколько раз я твердила тебе: времена уже не те. Ты знаешь, что предыдущий президент нашей библиотеки разработал план, согласно которому миллионы томов из нашего хранилища должны переместиться в Нью-Джерси? Посетителям придется ждать заказы сутки, не меньше.

— Так нельзя!

— Руководству все можно, поверь. Даже несмотря на наши протесты. Пару месяцев назад — как раз перед твоим приходом — мы составили петицию, которую подписали сотни академиков и писателей. И это только одна проблема. Бюджет на приобретения за последние четыре года сократился на двадцать шесть процентов. Поезд ушел.

Реджина — неожиданно для самой себя — расплакалась.

— Ты принимаешь это еще ближе к сердцу, чем я, — сказала Маргарет.

Выйдя из-за столика, она обняла Реджину, и та уронила голову ей на плечо, как ребенок.

Маргарет вложила ей в руку носовой платок, и Реджина промокнула им глаза.

— Спасибо. Вы уж извините, не знаю, что на меня нашло.

Отступив на шаг, Маргарет улыбнулась.

— Все будет хорошо, Реджина. Библиотека никуда не денется. Я найду работу в книжной лавке или заведу себе блог…

Реджина рассмеялась.

— Но самое главное — с тобой ничего не случится.

Реджина — нисколько, впрочем, не убежденная — кивнула.

— Спасибо, что рассказали про Себастьяна. Я пыталась разговорить его насчет матери, и он закрылся.

— Должна признаться, Реджина, что не много знаю о мужчинах. Я никогда не была замужем — и на то есть свои причины, — однако за свою жизнь поняла кое-что важное. Человека не переделаешь, и прошлого не изменишь.

— Да, вы, наверное, правы, — всхлипнула Реджина.

— Реши, что тебе нравится, что доставляет счастье. Тогда найдешь мужчину всей своей жизни.

— А вы? Так и не встретили того единственного?

— О, в моей жизни было много желанных мужчин, — лукаво улыбнулась Маргарет. — Правда, стоило оборвать одну интрижку, как назревала новая.

— Маргарет!

— Что? Я могу забыть старые, заплесневелые книги, но не свои старые похождения.

Домой идти желания не было никакого. Со своего рабочего места Реджина взглянула на часы: десять минут седьмого, — и даже не пошевелилась.

— Рад, конечно, что ты вернулась, Финч, — сказал Алекс, кладя перед ней на стол последнюю из заказанных книг, — но мне пора валить.

— Приятного вечера, — пожелала Реджина.

— О, вечер будет очень приятный. — Алекс улыбнулся от уха до уха.

— Да? У тебя свидание с удовольствием?

— Можно и так сказать. А ты чего сидишь? Слоан запрягла тебя для прогона?

— Какого еще прогона?

— Она приготовила какое-то шоу для банкета. Сегодня репетиция, вот я и подумал, что ты ей помогаешь.

— Господи… нет. Спасибо, что предупредил. — Реджина поспешила собрать вещи. — Я с тобой, идем.

Они вышли в душный влажный вечер. На ступенях у входа все еще сидели люди — правда, меньше, чем в обеденный перерыв. По тротуару прохожие спешили к станции метро, и Реджина с ужасом представила, как спускается в раскаленную подземку.

— До встречи, Финч, — попрощался Алекс и двинулся на юг.

Реджина и сама хотела с ним попрощаться и тут заметила припаркованный через дорогу черный «Мерседес».

Нельзя вот так срываться с места и бежать к метро… а Реджина взяла и побежала. Жаль, что Себастьян успел изучить ее привычки и ринулся наперерез. На своих длинных ногах он легко обогнал Реджину. Перехватил ее у северо-восточного угла Сорок второй улицы и Пятой авеню.

— Почему не отвечаешь на звонки? — спросил он, преграждая ей путь.

Реджина изо всех сил старалась не смотреть ему в глаза, иначе — она пропала.

— Ты про айфон? — Она достала из сумочки гаджет, который уже три дня как был выключен. Себастьян отказался его взять.

— Можем поговорить? — спросил он. — Дай мне минуту, пожалуйста.

Надо было просто идти и не смотреть на него. Так нет же, Реджина взглянула в его темные, бархатистые глаза и… застыла на месте.

Ее молчание Себастьян принял за согласие.

— В машину? — предложил он.

— Не сяду я в нее.

Себастьян беспокойно огляделся.

— Здесь не самое подходящее место для разговора. — И словно в подтверждение его слов

Реджину задел портфелем проходивший мимо клерк.

— Пусть меня лучше прохожие затопчут, — ответила она.

— Говори за себя, — слабо улыбнулся Себастьян, и в груди у Реджины дрогнуло. Господи, она точно влюбилась в него.

Сохраняя каменное лицо, Реджина проследила за взглядом Себастьяна: его водитель обогнул квартал и остановился на Сорок второй улице между Мэдисон и Пятой авеню.

— Ладно, — сдался Себастьян, — ты победила. Поговорим здесь.

Он за локоть отвел ее от тротуара, к стене ближайшего здания. Реджина оперлась плечом о витрину магазина и выжидающе уставилась на Себастьяна.

— Мой отец бросил мою мать ради двадцатилетней модели, которая была всего на три года старше меня. Сначала я ненавидел ее, потом мы подружились. Она стала водить меня на свои фотосессии, тогда-то я и увлекся фотографией. Мачеха позволяла фотографировать себя, учила меня, а потом… сбежала от отца с другим фотографом. Ирония судьбы. Однако уже ничего нельзя было исправить. Мать слишком переживала из-за отцовской измены и развода. Она покончила с собой.

— Кто была эта модель? — спросила Реджина, и перед мысленным взором, непрошеные, возникли черно-белые образы со стены его квартиры. Ответ Реджина уже знала.

— Астрид Линдалл.

Слова ударили в мозг словно пуля, подтверждая худшие опасения. Этого мира ей не понять, и Себастьяну Реджина будет интересна очень недолго.

— Спасибо, что… э-э… просветил меня, правда. Хотя лучше бы ты рассказал об этом еще тогда, когда мы сидели на кровати и делились самым сокровенным. Открывались друг перед другом. А теперь… зачем мне правда о тебе?