Фарамунд - Юрий Никитин

Едва до Фарамунда дошла весть, он окружил одну из деревень,захватил грабителей и согнал на площадь посреди села. Даже Громыхало и Вехульдвздрогнули, когда он свистящим от ярости голосом велел захваченным перевешатьдруг друга.

И был он так страшен, что перепуганные разбойникиторопились, вязали петли дрожащими руками и все оглядывались на хозяина,страшась прогневать еще больше, ведь может посадить на колья.

Последний набросил себе на шею волосяную петлю, соступил славки. Длинная ветвь старого дуба прогнулась, там уже двое таких плодов,кончики ног коснулись земли, заскребли, глаза выпучились, с синеющих губсорвался хрип, полетели слюни.

Фарамунд поморщился:

— Кто опаздывает, тому приходится хуже всех... Всевидели? Это теперь моя деревня. И все люди под моей защитой. Кто хочетпотягаться со мной, тому достаточно обидеть любого из этих поселян!.. Никто ихне смеет грабить или насиловать, кроме меня! Все поняли? Трубач, сигнал! Мы итак задержались.

Двое суток почти непрерывной скачки, и вдали, посредидолины, окруженной лесом, появился огромный город. Широкая дорога проходилачерез него насквозь с севера на юг, еще одна — с востока на запад, и потому вгороде были четыре полноценные улицы, а в высокой деревянной стене, окружавшейего почти правильным кругом, четверо ворот.

В груди растекалось щемящее волнение. Он привстал настременах, пытаясь представить себя властелином этого огромного города. На мигкольнул страх: а что же с ним делать, тут же нахлынула волна гордости — онсправится, он захватит, ограбит, получит богатейшую добычу!

— Мы возьмем этот богатейший город, — сказал онвслух, чтобы придать самому себе твердости. — Он будет наш! А мы станемхозяевами. И если кто посмеет назвать нас отныне разбойниками...

Громыхало подъехал, новенькое седло немилосердно скрипело подгрузным телом, вкусно пахло свежевыделанной кожей.

— Город? — переспросил он. — Да ещебогатейший?

В его голосе было настолько непередаваемое презрение, чтоФарамунд спросил невольно:

— А что не так?

— Хозяин...

— Что не так? — спросил Фарамунд раздраженно.

— Хозяин, не обижайся... Когда ты так ловко захватилпервую крепость, я уж решил, что ты с детства их берешь голыми руками,настолько все было умело. Но сейчас ты смотришь на это... это...

— Город, — подсказал Фарамунд.

Громыхало повернулся в седле. В глазах был смех, толстаярука как выстрелила в сторону городских стен:

— Да ты посмотри! В этом городе... ха-ха!.. городе,коров пасут прямо на городской площади! А огороды возле домов? А что это загорожане, что у всех поля за городской стеной?

Фарамунд не понял, почему такая насмешка, что плохого илинедостойного в полях и пастбищах за городом, поинтересовался:

— А как в других?

Громыхало сказал со вкусом:

— Вон в Константинополе, скажем... идешь-идешь изсередины города... в любую сторону, уморишься, язык высунешь, уже и солнцеполнеба пройдет, а вокруг все так же тянутся эти каменные громадины! Там вседома из камня, представляешь? Даже у самой, что ни есть голытьбы.

Фарамунд спросил недоверчиво:

— А сколько же там народу?

— Ну, тысяч пятьсот, — ответил Громыхалохладнокровно. — Не знаешь, сколько это? Ладно, вот в этом городе не большетысячи. Одной тысячи!

Фарамунд покачнулся в седле. Город возвышался за городскойстеной — из толстых просмоленных стволов с заостренными концами, жутковатыйчастокол, — красочный, живой, бурлящий жизнью. Если этот город кажетсяогромным, то какой же трепет охватит при виде тех городов, размеры которых неможет и представить?

И в то же время он чувствовал себя униженным, оплеванным.Громыхало рассуждает о городах, сравнивает, он все видел, знает...

— Ты знаешь, — звучал за спиной ненавистный голосчеловека, побывавшего и повидавшего, — многие горожане... ха-ха!..рождаются и умирают среди этих каменных громад, так и не повидав даже городскихстен!.. А уж выйти за ворота... ха-ха!.. половина жителей Константинополя дажене знают, в какой стороне ворота, настолько сам город велик и огромен... В немсто тысяч храмов, семь тысяч дворцов... ах, ты не знаешь, что это!.. двадцатьтысяч базаров...

Фарамунд хлестнул коня. Оскорбленный зверь сорвался с места,копыта простучали сухо и раздраженно.

Войско должно было подойти только завтра, а сам он со своимотборным отрядом в разгар ночи подошел к стенам. Трубачей послал к севернойчасти, с ними десяток человек с лестницами, больше не отыскалось, велел трубитьпогромче сигнал к нападению. Все защитники ринулись к северным воротам,прочитав звуки рога как сигнал к штурму ворот.

Этих придурков хватило бы на защиту всех укреплений, народув городе оказалось на диво много, но все ринулись к северным воротам, а онлично с группой самых ловких взобрался на стену с юга, перерезал стражу настене и перебил стражей ворот, а когда створки заскрипели и поднялись,изумленные горожане увидели в страхе, как из рассветного тумана в городврываются орды полуголых варваров!

Фарамунд сам ошалел от такой легкой победы. В его руки какспелый плод упал достаточно обширный и небедный город, И настолько легко попалв ладони, что он некоторое время не знал вовсе, что с ним делать, но потомблагоразумно решил оставить все, как есть. Единственное — город переменилзащитника, а значит — платить за охрану и защиту будет ему, а не тевкруТеоридриху,

Неизрасходованная сила, напор — требовали выхода. Если неизлиться в яростной схватке, в многодневном сражении, если не будет крови,трупов, гибели друзей и массовых казней пленников, то заблестит оружие средисвоих, начнутся мятежи, поединки, и сам рекс не заставит вложить мечи в ножны!

На третий день он, все еще в некоторое растерянности, оставилзахваченный город, медленно двинул войско дальше на юг. По слухам, тамрасполагался Аунхен, новый, быстро растущий вокруг бурга городок. Онрасположился на перекрестье дорог, в нем останавливаются караваны, аремесленники туда свозят свои изделия.

Его войско увеличилось на девяносто легионеров прежнегогарнизона. Хоть и присягнули ему на верность, но на всякий случай решил неоставлять в городе — взял с собой. А в освободившуюся схолу поселил частьбеглых легионеров из своего войска, доказавших ему верность. Понятно, еще разстрого напомнив, что теперь этот город принадлежит ему. Если будут вести себякак захватчики, то не только вздернет, а кое-кого и на кол посадит.

Ворота Аунхена оказались заперты. Со стен выкрикивалиоскорбления, падение соседей их не смутило. Здесь город крупнее, стены выше,защитников впятеро больше. Фарамунд расположил свое войско лагерем напротивворот в трех полетах стрелы, велел окопать рвом, как делают римляне.