Ящик Пандоры - Фрэнк Герберт

– Вы не ответили вопрос об отпусках, – обвинила Оукса Рашель Демарест.

– Возможно, тебе это непонятно, Рашель, но график увольнительных на борт является самым важным пунктом в повестке дня сегодняшнего собрания.

– Вам не удастся откупиться от нас бортовым временем!

Рашель сжимала жезл-мегафон обеими руками, нацелив его в грудь Оуксу, точно оружие.

– И снова меня потрясает ограниченность твоего кругозора, – пожурил ее Оукс. – Ты просто не в силах принять на себя ту ответственность, о которой просишь.

Этот выпад заставил ее отступить на пару шагов. Рашель попыталась просверлить Оукса взглядом, на что тот только покачал головой в напускной печали.

– Твой друг внизу оказался достаточно смелым, чтобы выразить суть проблемы. – Оукс ткнул пальцем в сторону побагровевшего от гнева охранника («Присмотреть за ним… Самый настоящий фанатик»). – Но он недостаточно отважен и недостаточно умен, чтобы осознать в полной мере следствия своего эмоционального выступления.

Охранник сорвался.

– Ты – фальшивый капеллан! – Вскочив, он погрозил Оуксу кулаком. – Если мы пойдем за тобой, Корабль поразит нас!

– Да сядь ты! – Оукс врубил мегафон на полную мощность.

Оцепеневшего с перепугу крикуна усадили его же приятели.

– Кто из вас задаст вопрос вслед за мной? – поинтересовался Оукс, умерив голос. – А вопрос очевиден: где зародилось богоТворение? На корабле. На нашем корабле!

Он ткнул указующим перстом в потолок.

– Все вы знаете это. Но никто из вас не подверг сомнению этот факт. Я, как ученый, привык задавать болезненные вопросы. Многие из вас утверждают, что корабль движим исключительно стремлением помочь нам, что он – наш благодетель и спаситель. БогоТворение – это лишь естественное почтение к нашему спасителю. Естественное? А что, если мы – просто морские свинки?

– А кто вы сами родом, Оукс?

Снова эта Рашель. Просто прекрасно. Она не смогла бы выступить лучше, даже если бы ее на это запрограммировали. Или она не знает, что, по самым скромным прикидкам, натуралы превосходят клонов числом вчетверо? А она сама призналась, что она – клон!

– Я дитя Земли, – ответил Оукс самым что ни на есть спокойным голосом, бросив на Демарест короткий взгляд, и тут же отвернулся. Вот тут правду стоит чуть подкрасить. Не стоит напоминать людям, что своим преемником его выбрал сам старик Кингстон. – Большинство из вас знает мою историю. Я был принят на корабль и обучен на капеллан-психиатра. Кто-нибудь из вас понимает, что это значит? Корабль учил меня проводить богоТворения! Не видите в этом ничего странного?

– Это кажется естественным… – влезла, как по заказу, Рашель.

– Естественным? – Оукс позволил себе проявить гнев. – Да зеркало и рекордер послужили бы капелланом не хуже! Если мы лишены свободы воли, все наше богоТворение – туфта! Как мог корабль в благости своей довести нас до такого? Нет! Я сомневаюсь в словах корабля. Не просто ищу в них скрытый смысл – я задаю вопросы! И мне не нравятся кое-какие ответы!

Публичного богохульства подобных масштабов никто из присутствующих не мог даже представить. Со стороны капеллан-психиатра оно было равнозначно открытому мятежу. Оукс позволил им пережить шок в полной мере, прежде чем нанести завершающий удар.

– Ну! – вскричал он, подняв лицо к сводам зала. – Что же ты не поразишь меня громами, Корабль?

Весь зал затаил дыхание, когда Оукс спокойно улыбнулся – сначала Мердоку, а потом все собравшимся разом. Он незаметно уменьшил громкость усилителя до такой степени, что голос его едва долетал до задних рядов.

– Я подчиняюсь кораблю, потому что у него – сила. Нам приказано заселить эту планету? Прекрасно. Этим мы занимаемся, и в этом мы преуспеем. Но кто усомнится, что корабль для нас опасен? Или вы в последние дни ели досыта? Почему корабль уменьшает наши пайки? Это не я делаю. Хотите удостовериться – посылайте ревизоров на борт. – Он покачал головой. – Нет. Выживание наше требует всей возможной независимости от корабля… которая в конце концов станет полной. Откупаться от вас бортовым временем, Рашель? Черта с два! Я мечтаю спасти вас, освободив от корабля!

Прочесть по лицам реакцию большинства на это выступление было просто. Конечно, он выглядит невысоким толстяком, но он был храбрее их всех, он решился на то, на что не решились самые смелые колонисты… и рисковать он собирался новыми клонами (кем бы они ни были). И он обещал накормить их. Когда придет время заявить: «Или снимайте меня с поста, или оставьте – но тогда хватит этой демократии и никаких Советов», – тогда, и это уже ясно, народ его поддержит. Он стал их отважным вожаком, пойдя против Корабля, и мало кто усомнился бы сейчас в этом.

Но и Льюис, и Мердок советовали подстраховаться, а Оукс счел, что, если последовать их совету, вреда не будет.

– Нам предлагают перейти к более сложным, требующим времени и сил направлениям борьбы с планетой, – устало проговорил Оукс. – Те, кто желает этого, могут быть искренними… но они заблуждаются. Стоит нам промедлить, и мы погибнем. Мы должны действовать быстрее, чем смертоносные твари за периметром. Мы не можем тратить времени на дебаты и групповые решения.

Как и предсказывали Льюис с Мердоком, Рашель Демарест перед лицом поражения попыталась перейти на личности:

– А с чего вы взяли, что ваши решения нас спасут?

– Мы живы, и Колония процветает, – просто ответил Оукс. – В мои ближайшие намерения – собственно, это и есть основная причина моего переезда – входит срочное увеличение производства продовольствия.

– Никто другой не сумел…

– Но я – смогу! – Он подбавил в голос мягкого упрека. Человек, выступивший против Корабля, уж конечно, сумеет избавить всех от голода. – Все мы знаем, что не мои решения погубили тогда столько наших близких на Черном Драконе. Если бы этим занялся я, тамошнее поселение могло бы к сегодняшнему дню процветать.

– Какие решения? Вы говорите…

– Я не стал бы тратить силы, пытаясь понять существа, которые нас убивают! Требовалась полная стерилизация окрестностей, а Эдмонд Кингстон не смог заставить себя отдать такой приказ. Он заплатил за ошибку жизнью… а с ним и множество невинных.

Рашель все еще пыталась взывать к рассудку.

– Как можно бороться с тем, чего не понимаешь?

– Убивать, – ответил Оукс, оборачиваясь к ней. Он снизил громкость мегафона до минимума. – Все очень просто. Его надо убивать.

Беспредельность, ее безграничный хаос вселяет в нас страх. Но эта бесконечность служит и неисчерпаемым источником того, что вы зовете талантом, способности отрешаться от страха, обнажая структуру и форму, творя красоту. Поэтому талант так страшит вас. Бояться неизведанного мудро, но только до той поры, пока новообретенное бесстрашие не выявит его неповторимой красоты.