Кровь на Дону - Александр Тамоников

— Шестеро, — задумчиво проговорил Савельев. — Возчики останутся здесь, значит, остается найти ближнее к крепости место для двенадцати ратников.

— Извиняй, князь, но поначалу треба принять план, а потом думать о том, где, кого и для чего разместить, — заметил Гордей.

— И это ты мне говоришь? — взглянул на помощника Савельев.

— Еще раз извини, Дмитрий Владимирович, не по делу ляпнул. Ты лучше знаешь, что делать.

— Ладно. План действительно надо принимать. Покуда наши возможности весьма ограничены. Только шестерых, и то с риском большим, можем посадить непосредственно в крепость. Вопрос, что это даст для выполнения задания?

На улице раздался шум, но сразу стих. И тут же в проеме образовалась голова Власа Бессонова:

— Извиняй, князь, человек к тебе.

— Человек? Кто такой? Откуда взялся?

— Кто он, скажет только тебе, а откуда взялся? Подъехал с восточной стороны. Открыто, не таясь, и прямо к дозору, к Лавру Нестерову.

— Хм, интересно. И где он?

— Тут, рядом, Горбун с ним.

— А тот пошто не спит?

— С Лидухой гулял по крепости, — хихикнул Влас, — меж ними ведь любовь великая.

— Я ему погуляю! А человек-то наш? Русский? Казак?

— Не-е, то и удивительно, что вроде как турок.

— Турок? Еще не лучше. Вельможа?

— На простого не похож.

— Веди, Влас! — поднялся воевода.

— А чего вести, князь? Горбун с гостем сразу от входа направо, у разлома внутренней стены.

— Веди!

— Слушаюсь, прошу направо, князь.

Савельев вышел за угол, увидел невысокого роста мужчину в обычной турецкой одежде, что носили богатые люди, и, подходя к нему, спросил:

— Кто ты?

— Может, для начала поприветствуем друг друга? — улыбнулся турок.

— Отвечай на вопрос, приветствоваться будем потом, — оборвал его воевода.

— Как угодно, — кивнул турок. Говорил он на хорошем русском языке, без всякого акцента. — Я — Айкут Енги, помощник временного наместника Азова Юнис-бея.

— Вот как? Помощник самого бея? Приближенного к Касиму-паше.

— Да.

— Но что ты делаешь здесь?

— К тебе, князь, пришел, по-моему, это ясно.

Савельев был сильно удивлен, однако умело скрывал удивление. Горбун же открыл рот и стоял, держа наготове свой шестопер.

— Закрой рот, Осип, и отойди дальше, — наказал князь.

— А… это… если…

— Делай, что сказано!

— Понял.

Горбун отошел, держа наготове булаву, с ним встал и Влас — вдруг князю понадобится позвать кого-нибудь.

— Ну и с чем ты ко мне пришел? — обратился к турку Дмитрий.

— Почему не спрашиваешь, как прознал про дружину, как нашел тебя? — вопросом на вопрос ответил тот.

— Ну и как прознал, как нашел.

— Не буду терзать сомнениями и подозрениями. Я давно служу на Москву. Подробности тебе знать не обязательно. А нашел именно тебя по просьбе князя Серебряного.

— Интересно, когда и где ты с ним виделся.

— Извини, Дмитрий Владимирович, того сказать не могу. Да и не важно это. Мне известно, какое задание имеет твоя дружина, как и все о ней. Ну, возможно, почти все и касаемо дел здесь. Тут темно, а мне надо кое-что объяснить тебе, передать схему. В палаты свои не пригласишь? — при слове «палаты» турок улыбнулся.

— У меня в палатах, — принял его тон Дмитрий, — много гостей, они ведают, что объявился еще один, но не ведают, кто и зачем. Давай-ка пройдем в цитадель, там никого, мусора много, никаких удобств, но поговорить спокойно сможем.

— В темноте?

Князь повернулся к ратникам:

— Горбун, ступай к себе и боле по ночам с зазнобой по крепости не шастать. Мало вам отдельного помещения?

— Так воздух чистый, звезды…

— Ты понял меня?

— Понял, князь, исчезаю.

Горбун действительно словно исчез. Пропал во мгле.

— Влас, принеси факел и какую-нибудь подставку.

— Табурет подойдет?

— Откуда он?

— Смастерил.

— Подойдет. Неси, мастеровой.

Влас сбегал в подвал, принес факел и табурет.

— Идешь с нами, — кивнул ему Дмитрий и указал рукой турку на остаток стены цитадели: — Нам туда, Енги.

Они зашли в темное помещение без крыши. На полу повсюду мусор, пыль.

Влас поставил недалеко от входа табурет, достал огниво. Скоро свет от факела осветил часть основного укрепления цитадели.

— Выйди и будь недалеко, так, чтобы не слышать нас и других не подпуская, — наказал Савельев.

— Да кто сюда пойдет?

— Сполняй! Что-то разговорились вы сегодня с Горбуном.

— Ушел.

— Слушаю тебя, Айкут Енги, правильно называю имя? — повернулся князь к турку.

— Да, у тебя хорошая память. Мало кто с первого раза запоминает мое имя.

— Не жалуюсь. Так что у тебя?

— Мне известно, что твоя дружина должна подорвать пороховые склады в Азове и уничтожить османскую флотилию. Дела обстоят так, что тебе надо поторопиться.

— И что это за дела такие?

— В стане войска Девлет-Гирея смута. Султан повелел взять Астрахань любой ценой и, если потребуется, оставаться у крепости зимовать. Но Девлет-Гирей воспротивился. Касим-паша не может повлиять на него, да это понятно. У хана основное войско, паша столько ратников не имеет. Лишен он и главной своей ударной мощи, галер с осадными пушками и пушками вообще. Всего их у него дюжина. Князь же Серебряный, напротив, весьма успешно ведет дела. От обороны он все чаще переходит к активным наступательным действиям, его дружины совершают нападения на крымско-турецкие войска даже в глубоком тылу, на переходах. К тому же ожидается подход к Астрахани огромной рати князя Бельского. Мне ведомо, что это не так, но неведомо ни Касиму-паше, ни Девлет-Гирею. Юнис-бей уже готовится к тому, что орда двинет скоро назад. Крымчаки в Азов не пойдут, им дорога к Перекопу и далее в Крым, а вот янычар подойдет большое войско. Город же забит воинами. Посему Юнис-бей обдумывает план по выселению простого люда из крепости, посада и даже ближних деревень. Пока только обдумывает. Он советовался о том со мной. Поэтому, Дмитрий Владимирович, тебе следует поторопиться выполнить задание. Тогда все войско, измотанное переходами от Астрахани, вынуждено будет идти по безлюдным и сухим степям до Перекопа. На этом Касим-паша понесет большие потери. Но это только в случае, если твоей дружине удастся подорвать пороховые склады Азова и уничтожить флот. Для того чтобы попытаться помочь тебе в этом, я и прибыл.