Структура реальности. Наука параллельных вселенных - Дэвид Дойч

Дэвид: Эти термины — «истинная в прошлом» и «истинная в будущем» — вводят в заблуждение. Каждое конкретное предсказание теории либо истинно, либо ложно — это неизменно. В действительности вы имеете в виду, что, хотя опровергнутая теория строго ложна, так как она даёт некоторые ложные предсказания, тем не менее все её предсказания относительно будущего могут оказаться истинными. Иными словами, другая теория, которая делает те же самые предсказания относительно будущего, но другие предсказания относительно прошлого, может быть истинной.

Криптоиндуктивист: Пусть так. Тогда вместо того, чтобы спрашивать, почему опровергнутая теория не является рационально состоятельной, мне, строго говоря, следует спросить так: почему опровержение теории также переводит в разряд несостоятельных все варианты этой теории, которые согласуются с ней в отношении будущего, — даже те варианты, которые не были опровергнуты?

Дэвид: Не опровержение переводит такие теории в разряд несостоятельных. Просто иногда они уже несостоятельны, например потому, что являются плохими объяснениями. И именно в таких ситуациях возможен научный прогресс. Чтобы теория победила в споре, все её конкуренты должны быть несостоятельными; это касается и всех вариантов конкурирующих теорий, которые только были придуманы. Но не забывайте: несостоятельными должны быть только те конкурирующие теории, которые уже придумали. Например, в случае с гравитацией никто никогда не предлагал состоятельной теории, которая согласовывалась бы с общепринятой во всех её проверенных предсказаниях, но отличалась бы своими предсказаниями относительно будущих экспериментов. Я уверен, что такие теории возможны, и теория, которая последует за общепринятой сейчас, по-видимому, будет одной из них. Но если никто ещё не придумал такую теорию, как можно действовать в соответствии с ней?

Криптоиндуктивист: Что вы имеете в виду, говоря, что «никто ещё не придумал такую теорию»? Я прямо сейчас могу её придумать.

Дэвид: Я очень сильно в этом сомневаюсь.

Криптоиндуктивист: Конечно, могу. Вот она: «Когда бы вы, Дэвид Дойч, не спрыгнули с большой высоты таким способом, что в соответствии с общепринятой теорией вы должны погибнуть, вы не погибнете, вы будете парить в воздухе. За исключением этого положения, общепринятая теория сохраняет универсальность». Я говорю вам, что каждая прошлая проверка вашей теории с необходимостью была и проверкой моей, поскольку все предсказания как вашей, так и моей теории относительно прошлых экспериментов идентичны. Следовательно, опровергнутые конкуренты вашей теории являются и опровергнутыми конкурентами моей теории. И, следовательно, моя новая теория подтверждена точно так же, как и ваша общепринятая. Почему моя теория может быть «несостоятельной»? Какие у неё могут быть недостатки, которых нет у вашей теории?

Дэвид: Да практически все недостатки, какие только описаны в книге Поппера! Ваша теория создана из общепринятой путём прибавления необъяснённой модификации, что я буду парить в воздухе. Эта модификация в действительности является новой теорией, но вы не привели ни одного аргумента ни в противовес общепринятой теории моих гравитационных свойств, ни в пользу новой теории. Вы не подвергали свою новую теорию ни критике (помимо той, которую я провожу сейчас), ни экспериментальной проверке. Она не решает — и даже не претендует на решение — хоть какой-то текущей проблемы, и вы не предлагаете никакой новой интересной проблемы, которую она могла бы решить. И хуже всего то, что ваша модификация ничего не объясняет, но портит объяснение гравитации, лежащее в основе общепринятой теории. Именно это объяснение обосновывает то, что мы полагаемся на общепринятую теорию, а не на вашу. Таким образом, по всем рациональным критериям, вместе взятым, предложенную вами модификацию можно отвергнуть.

Криптоиндуктивист: Разве я не могу сказать то же самое о вашей теории? Ваша теория отличается от моей лишь той же самой незначительной модификацией, но в обратном направлении. Вы считаете, что я должен объяснить свою модификацию. Но почему мы находимся в неравном положении?

Дэвид: Потому что ваша теория, в отличие от моей, не даёт объяснений своим предсказаниям.

Криптоиндуктивист: Но если бы мою теорию предложили первой, оказалось бы, что эта ваша теория содержит необъяснённую модификацию, и именно вашу теорию «отвергли бы по совокупности критериев».

Дэвид: А это просто неправда. Любой рационально мыслящий человек, который сравнивал бы вашу теорию с общепринятой, даже если бы ваша была предложена первой, немедленно отказался бы от вашей теории в пользу общепринятой. Ибо тот факт, что ваша теория — это необъяснённая модификация другой теории, проявляется в самой её формулировке.

Криптоиндуктивист: Вы имеете в виду, что моя теория представлена в форме «такая-то теория универсально справедлива, за исключением такой-то ситуации», но я не объясняю, почему такое исключение должно существовать?

Дэвид: Вот именно.

Криптоиндуктивист: Ага! Я думаю, что могу доказать, что здесь вы ошибаетесь (с помощью философа Нельсона Гудмена[27]). Рассмотрим вариант нашего естественного языка, в котором нет глагола «падать». Вместо этого есть глагол «эпадать», который означает «падать» всегда, кроме того случая, когда его применяют по отношению к вам, в этом случае он значит «парить». Подобным образом «эпарить» значит «парить» всегда, кроме того случая, когда его применяют по отношению к вам, тогда он означает «падать». На этом новом языке я мог бы выразить свою теорию как немодифицированное утверждение, что «все объекты эпадают, когда теряют опору». Но тогда общепринятая теория (которая обычном языке звучит как «все объекты падают, когда теряют опору») на новом языке должна быть модифицирована: «Все объекты эпадают, когда теряют опору, кроме Дэвида, который эпарит». Таким образом, то, какая из этих двух теорий модифицирована, зависит от языка, на котором они выражены, не так ли?

Дэвид: По форме, так. Но это тривиально. По сути, ваша теория содержит необъяснённое утверждение, которое модифицирует общепринятую теорию. Общепринятая теория — это, по сути, ваша теория, лишённая необъяснённой модификации. Как ни крути, это объективный факт, который не зависит от языка.

Криптоиндуктивист: Не понимаю почему. Вы сами воспользовались формой моей теории, чтобы указать на «излишнюю модификацию». Вы сказали, что она «проявляется» в виде дополнительного условия в самой формулировке теории — на нашем обычном языке. Но после перевода теории на мой язык модификация не проявляется; напротив, явная модификация появляется в самой формулировке общепринятой теории.

Дэвид: Это так. Но не все языки равны. Языки являются теориями. В своём словарном запасе и грамматике они содержат значимые суждения о мире. Всякий раз, когда мы формулируем теорию, лишь небольшая часть её содержания выражается явно: остальное передаёт язык. Как и все теории, языки изобретаются и подвергаются отбору по их способности решать определённые проблемы. В данном случае проблемы состоят в выражении других теорий в формах, в которых их удобно применять, сравнивать и критиковать. Один из важнейших способов, с помощью которого языки решают такие проблемы, — это неявное воплощение теорий, которые непротиворечивы и принимаются как нечто само собой разумеющееся, при одновременном лаконичном и ясном выражении того, что нужно сформулировать и аргументировать.