Врангель - Борис Соколов

Возражение Главнокомандующего поразило меня. Казавшийся твердым и непреклонным генерал Деникин в отношении подчиненных ему старших начальников оказывался необъяснимо мягким. Сам настоящий солдат, строгий к себе, жизнью своей дававший пример невзыскательности, он как будто не решался требовать этого от своих подчиненных. Смотрел сквозь пальцы на происходивший в самом Екатеринодаре безобразный разгул генералов Шкуро, Покровского и других. Главнокомандующему не могли быть неизвестны самоуправные действия, бесшабашный разгул и бешеное бросание денег этими генералами. Однако на всё это генерал Деникин смотрел как будто безучастно. И в данном случае он не мог решиться, несмотря на то, что общая польза дела этого явно требовала, подчинить одного генерала другому. Я высказал генералу Деникину мое мнение, что для успеха дела конница должна быть объединена в одних руках, что хотя генерал Шатилов как крупный начальник имеет несравненно больше данных, нежели генерал Покровский, однако, с другой стороны, он еще недавно был подчинен последнему, входя своей дивизией в состав его корпуса, и что, близко зная генерала Шатилова, я не могу допустить мысли, чтобы он отказался подчиниться тому или другому начальнику, раз последует приказание Главнокомандующего. Присутствующий при разговоре генерал Романовский обратился ко мне:

— А вы, Петр Николаевич, не согласились бы помочь нам, объединив конницу — вам все наши полководцы охотно подчинятся.

Я охотно согласился, ясно сознавая, что это единственная возможность закончить, наконец, бесконечно затянувшуюся операцию. Радовала меня и возможность, непосредственно руководя крупной массой конницы, разыграть интересный и красивый бой».

Второго мая 1920 года Врангель был назначен командующим армейской группой на Маныче. В ночь на 4 мая он переправил свою конницу и артиллерию на деревянных щитах и внезапным ударом захватил станицу Великокняжескую. 10-я армия красных была полностью разгромлена. Врангелевцы захватили 15 тысяч пленных, 55 орудий, 150 пулеметов и боеприпасы. Путь к Царицыну, казалось, был открыт.

От других командующих армиями Врангеля отличала намного более решительная и жесткая борьба с грабежами, пьянством, взяточничеством и участием офицеров в спекуляции продовольствием. Врангель пытался бороться с мародерством, казня провинившихся перед строем. Вот и после победы у Великокняжеской он повесил пятерых горцев-мародеров. Но потом, понимая тщетность своих усилий, он вынужден был смириться с неизбежным и попытался только как-то упорядочить раздел добычи. Ведь регулярное снабжение Вооруженных сил Юга России так и не было налажено, а грань между самоснабжением и откровенным грабежом провести было очень трудно.

Сергей Мамонтов свидетельствует:

«Во время гражданской войны грабили все — и белые, и красные, и махновцы, и даже, при случае, само население.

Как-то в Юзовке, переходившей много раз от одних к другим, я разговорился с крестьянином.

— За кого вы, собственно, стоите?

— А ни за кого. Белые грабят, красные грабят и махновцы грабят. Как вы хотите, чтобы мы за кого-то были?

Он только забыл прибавить, что они и сами грабят. Рядом было разграбленное имение.

Высшее начальство не могло справиться с грабежом. Все солдаты, большинство офицеров и даже некоторые начальники при удобном случае грабили. Крайне редки были те, кто обладал твердой моралью и не участвовал в этом. Я не преувеличиваю. Мне пришлось наблюдать массовые грабежи в России, Европе и в Африке. При появлении безнаказанности громадное большинство людей превращается в преступников. Очень редки люди, остающиеся честными, даже если на углу нет больше полицейского. Уберите жандарма — и все окажутся дикарями. И это в культурных городах Европы, тем более в армии. То же население, страдавшее от грабежа, само грабило с упоением.

Недаром лозунг большевиков „Грабь награбленное“ имел такой успех и теперь им очень неудобен».

Врангель же в мемуарах утверждал, что сумел добиться «полного уважения со стороны войск к частной собственности населения». Наверняка это преувеличение. Разумеется, на глазах у командарма старались не грабить. Да и командиры, покрывая своих людей, старались не докладывать ему о грабежах. Вот и создалось у Петра Николаевича впечатление, что войска больше ими не занимались.

После сражения под Великокняжеской генерал Врангель остался командующим Кавказской армией, в которую теперь входили главным образом кубанские части. 8 мая 1920 года барон получил приказ овладеть Царицыном. Он обещал Деникину дойти до города за три недели. В тот же день в станице Великокняжеской Врангель издал приказ № 1 по Кавказской армии:

«Славные войска Манычского фронта!

Волею Главнокомандующего, генерала Деникина, все вы объединены под моим начальством, и нам дано имя „Кавказская армия“.

Кавказ — Родина большинства из вас, Кавказ — колыбель вашей славы…

От Черного и до Каспийского моря пронеслись вы, гоня перед собой врага, — палящий зной и стужа, горы Кавказа и безлюдные ставропольские степи не могли остановить вас, орлы…

Орлиным полетом перенесетесь вы и через пустынную степь калмыков к самому гнезду подлого врага, где хранит он награбленные им несметные богатства, — к Царицыну, и вскоре напоите усталых коней водой широкой матушки Волги…»

Врангель рассчитывал ворваться в город с ходу, на плечах отступающих красных. Противник, разбитый под Великокняжеской, отходил настолько поспешно, что части врангелевской армии не всегда успевали поддерживать с красными боевое соприкосновение. 13 мая Кавказская добровольческая армия одержала победу в бою на реке Сале.

Но первоначальные успехи быстро развить не удалось. Между частями врангелевской армии, вследствие их быстрого наступления, образовался разрыв, чем воспользовался неприятель. Врангель вспоминал: «15 мая наши части заняли станцию Котельниково и форсировали реку Курмоярский Аксай. 1-й Кубанский корпус генерала Покровского быстро выдвинулся вперед, после горячего боя овладел хутором Верхне-Яблочным, где захватил свыше 2000 пленных, 10 орудий, 25 пулеметов и громадные обозы. Однако, вследствие быстрого выдвижения 1-го Кубанского корпуса, между его правым флангом и левым флангом 2-го корпуса генерала Улагая образовался разрыв, который противник удачно использовал. 17 мая с утра он перешел значительными силами в наступление, охватывая левый фланг нашей пехоты. Последняя не выдержала, дрогнула и, бросив свою артиллерию, стала поспешно отходить на Котельниково. Начальник дивизии генерал Патрикеев, пытавшийся со своим штабом восстановить в частях порядок, был настигнут красной конницей и зарублен, 6-я пехотная дивизия была почти полностью уничтожена. Артиллерия дивизии была захвачена противником. Генерал Бабиев, бросившийся со своей конницей на выручку стрелков, отбросил было противника, отбил наши орудия, но затем сам был оттеснен. Тогда командир корпуса генерал Улагай, прибывший на место боя во главе своего конвоя и случайно собранных им ближайших частей, бросился в атаку, опрокинул врага, вернул потерянные пехотой орудия и вынудил противника начать отход, дав яркий образец значения личного примера начальника».